Чистая правда: Корвет знает его адрес. Но не будут парни интересоваться, по рожам видно — не будут!
— Что-то я слышал насчет четырех тонн? — лениво процедил Ласковин.
— Ну,- замялся водитель «вольвы»,- я там посмотрел, ну, вроде, не очень, так, двери отрихтовать, покрасить… — Упоминание «тобольцев» произвело потрясающий эффект.- Некруто, в общем, ну максимум — пятьсот. Ну, можно и за триста договориться. Как, Спортсмен? Нормально?
— Пятьсот — нормально,- кивнул Андрей.- Вполне нормально. Пятьсот. Мне.
Не надо борзеть, хлопчики, как говорит его сэнсэй. Дверь отрихтовать и подкрасить — от силы двести.
Пострадавшая, теперь уже действительно пострадавшая, тройка потеряла дар речи.
— Короче, так,- продолжал давить Ласковин.- Подставились вы мне. Подняться захотели? Развести на четыре штуки. Это ладно, я понимаю. Не понимаю, почему менту меня заложить пытались?
— Да ты что! — обрел голос водила «вольвы».- Ты что, офинденел? Кто тебя закладывал?!
— А я говорю — заложить меня хотели! Что это он вдруг ехал-ехал — и остановился? А кто кричал, что я бухой? — и в три раза тише, но с неприкрытой угрозой: — Бабки сюда!
Он полностью вошел в образ и вид имел свирепый.
— Нет у нас столько,- подал голос второй.
Этот уже врубился, что «лох» не лох. Это они — лохи.
— Бывает,- невозмутимо сказал Ласковин и сунул большие пальцы под брючный ремень, приоткрыв край кобуры.- Бывает. Верю. И даже «вольву» вашу,- усмехнулся краем рта,- забирать не стану. Вечером с деньгами у Апрашки. Тачку мою теперь знаете. Вечером в восемь.
— Хорошо,- с подозрительной легкостью согласился второй и вознамерился отбыть.
— Еще не все,- сказал Ласковин.- Вечером — штуку.
— Штуку? — взметнулся первый, водила.- С хера ли еще пять сотен?
— Счетчик,- пояснил Ласковин.
— Ладно, будет штука,- быстро сказал второй.- Пошли, мужики!
— Минуту! — произнес Андрей.- Так, на всякий случай. Если сегодня… заблудитесь. День — еще пять сотен. Как меня найти — я сказал. Сам искать не буду, но лучше бы вам не потеряться! — он многозначительно похлопал по кобуре.
— А чем докажешь, что с «тобольцами» завязан? — выкрикнул первый, не обращая внимания на знаки второго.
— Чем…
Ласковин сделал быстрый выпад, поймав левой рукой водилу «вольвы» за затылок, вдавил большой палец в ямку за ухом.
— Стоять! — рявкнул он двум приятелям, выхватывая пистолет.
Те, надо сказать, и не собирались бросаться на выручку другу. Водила скулил, безуспешно пытаясь оторвать пальцы Андрея от своей головы, а Ласковин гнул его вниз, к земле. Удержать неудачливого рэкетира было непросто: здоровый, ублюдок,- но и вырываться в полную силу тот не решался. Больно очень!
— Давайте, давайте! — подзуживал Ласковин, делая «отмороженный» взгляд.- Счас я вам бошки поотстрелю. А тебе,- это водиле,- так откручу! — и нажал с такой силой, что тот заверещал.
— Динамить меня? — с придыханием произнес Ласковин.- Замочу всех!
— Мы заплатим! — поспешно сказал второй.- Мы сейчас заплатим, только скинемся. Отпусти его, слышь!
— Три минуты! — сказал Андрей. И с силой толкнул водилу на третьего. Оба еле устояли на ногах.
— Бандиты! — сказала пожилая женщина, останавливаясь и с неодобрением глядя на Ласковина.- Сейчас милицию вызову!
— Лучше уйди, тетка, лучше уйди,- посоветовал ей второй.- А то внуков не увидишь!
— Три минуты! — напомнил Ласковин.
— Поднялись,- сердито проворчал второй, усаживаясь справа от водителя.
— А кто знал, бля? — откликнулся третий с заднего сиденья.
Первый промолчал. У него болело ухо.
По дороге домой Андрей заехал на Театральную, взял билеты в «Мариинку» на сегодня. «Жизель». Третий ряд взял, не пожалел рэкетирских денежек!
К балету Ласковин, надо признаться, относился равнодушно. Но «Мариинку» любил. Из-за интерьера. Из-за чувства праздника. Но больше всего он любил Наташу.
Еще Андрей приобрел пять крохотных тюльпанов с луковичками. И бледно-синий невесомый платок из козьего пуха.
— Ты меня провоцируешь,- сияя, сказала Наташа.- Я теперь каждый день буду тебе сцены устраивать! А ты меня — задаривать. Так, да?
— Попробуй,- улыбаясь, предложил Андрей.- Только имей в виду, что сейчас у нас есть минут сорок, не больше. Пошевеливайся, моя радость!
— Удивительно,- сказала Наташа.- Как такой энергичный человек может до полудня валяться в постели?
— Это не я, это другой,- ответил Андрей.
— У меня не было таких тюльпанов,- крикнула Наташа уже из кухни.- Что с ними делать?
— Я думаю, просто поставить в воду.
«Не надеть ли смокинг? — подумал он.- Пожалуй, нет. Сначала надо купить девочке вечернее платье».
Когда, вымыв руки, Андрей вошел на кухню, Наташа танцевала. И одновременно накрывала на стол. Или накрывала на стол, одновременно танцуя. Очень грациозно. Шажок, поворот — ножки в опушенных белым тапочках встают на носочки — еще шажок, руки подхватывают тарелки, плавно переносят их, без стука опускают на белую скатерть, еще шажок, поворот…
Поймав взгляд Андрея, улыбнулась, откинула голову назад…
Андрей похлопал в ладоши и не удержался, подхватил, усадил к себе на плечо, закружил быстро-быстро, придерживая за теплое твердое бедро…
— Кто сказал: у нас мало времени? — прошептала девушка, наклонясь к его уху.