Ласковин не чувствовал себя виновным в смерти Хана. Сейчас, когда на прошлое можно было смотреть, так сказать, издали, он даже ощущал удовлетворение. Хана надо было убить. И это хорошо, что Ласковин «выпал». Хватило бы у него духу расчетливо, обдуманно убить человека? Опыт с Пашеровым показал: нет, пока не хватало.
Даже — застрелить. А руками, наверное, еще труднее. Психологически. Что бы там ни говорил Зимородинский об ответственности владеющего Силой, а и без всякой Силы — трудно. Страшно. Что-то внутри бунтует: нельзя!
А другие говорят: можно, нужно! Говорят: убей! Корвет говорил: «Убей». И «двойник» — тоже. Больше того, его бородатый близнец утверждал: «Ты — владыка, потому что ты убиваешь!»
Одно «внутри» говорит — нельзя, другое — само убивает. И все это — там, в нем. И — как бы само по себе. Пожалуй, прав Слава: не важно, что ты делаешь, важно твое отношение к сделанному. Хорошо бы еще раз «поговорить» с «двойником». Толком поговорить, как тогда, у Антонины. Только ведь не получится. Запретил Потмаков Антонине колдовать…
Андрей вдруг сообразил, что вспоминает о том, что произошло во Всеволожске, без прежнего омерзения. Отболело?
«Надо действовать!» — решил Ласковин… и поехал домой.
Забрал Наташу, отвез ее на работу, посидел полчаса в школьном холле, вспоминая, как сидел здесь в первый раз… Ублюдков-наезжал, которых отметелил… Кстати, может быть, нападение на Наташу как-то связано с этими? Один ведь удрал, засранец?
Сидеть в холле и поглядывать в потолок Ласковину стало скучно.
«А позвоню-ка я Вадиму!» — подумал он.
— Куда же ты пропал, Андрей? — произнес Вадим, взяв трубку.- А ты удачлив, я как раз собирался идти домой.
Ласковин посмотрел на часы: ого! Он просто забыл, что Вадим оставил ему только рабочий телефон.
— Были небольшие проблемы,- ответил Ласковин уклончиво.
— И как?
— Все утряслось. А что, есть новости?
— Нет. Накал спал. Так что следствие можно считать свернутым. До следующего убийства.
— А федералы?
— Андрей, я думал, ты умнее. Пашерова уже забыли, а ни Потмаков, ни тем более наш Петя вообще никого не интересуют. Война, наркотики, фонды, места в правительстве и у кормушки — это да. А пара-тройка трупов… Сам, что ли, не знаешь?
— Знаю,- сказал Ласковин.- Как насчет наркомана-болтуна?
— Не забыл, значит? — Вадим засмеялся.- Ладно. Материал я поднял. Запоминай. Гужма Иннокентий Константинович. Проживает по адресу: Тринадцатая линия, восемнадцать, квартира сто шесть.
— Момент, я запишу!
Вадим повторил адрес и продолжал:
— Двадцать шесть лет. Принудительное лечение от наркомании. В настоящее время — в завязке, то есть — наркотиков не употребляет. Не работает. Имеет инвалидность по линии психиатрии. Является членом секты, зарегистрированной как Истинная Церковь. Лидер ее — Лешаков, нет, прости, Лешинов Константин Олегович. Секта насчитывает — ого! — почти шесть тысяч официальных приверженцев! Могу запросить данные на эту Истинную Церковь, если хочешь.
— Хочу,- сказал Андрей.
В голове у него уже позвякивал сторожевой колокольчик.
— Так, минуту… однако! Никаких данных нет! — Похоже, Вадим был разочарован.
— И что это значит?
— Ничего. Есть юридический адрес, по которому, кстати, зарегистрировано еще восемь сект, численность… В принципе, можно поискать данные на каждого, но шесть тысяч — это довольно много, может, не будем?
— Не будем,- согласился Ласковин.
Но без всякой иронии, в отличие от собеседника.- Что там еще про Гужму?
— Торговал в переходе на «Горьковской» всякой херней: брошюрками, амулетами и прочим. Без лицензии.
— А что за амулеты? — спросил Андрей.- Те, которыми он торговал?
— Заряженное собачье дерьмо! — Вадим засмеялся.- Глистами заряженное. Не важно. Важно, что он оказал сопротивление при аресте и получил легкие телесные повреждения. А также заплатил штраф в размере десяти МРОТ. Андрей, возможность совершения таким человеком теракта — нулевая. Конечно, он псих. Конечно, если ему дадут бомбу — он ее бросит. Но и попадется через полминуты. А судя по тому, что я слышал, бросивший бомбу под вашу машину действовал очень осмотрительно. Гужме не хватило мозгов даже на то, чтобы сунуть на лапу ОМОНу. Или — вести себя скромнее.
— А как насчет Лешакова? — спросил Ласковин.
— Лешинова? Этот, видимо, может. Если у него хватило ума навербовать шесть тысяч дураков. Но — зачем ему? Мошенники редко становятся убийцами. Другая специальность.
— А если он не мошенник? — спросил Ласковин.
— В каком смысле?
— Если он, например, колдун?
— Колдун? — удивился Вадим.- Колдун и есть мошенник, как я это понимаю.
— А в то, что колдун может иметь реальную силу,- произнес Ласковин,- в это вы не верите?
— Андрей,- укоризненно проговорил Вадим.- Мы же взрослые люди. Мужчины, а не слабонервные дамочки. Давайте говорить о реальных вещах, а не искать преступников среди экстрасенсов и прочих «спать-спать-спать».
Похоже, Вадима слова Ласковина здорово развеселили. Андрею же было не до шуток. Он поймал конец ниточки. Точно поймал, нюхом чувствовал!
— Спасибо, Вадим,- сказал он.- Я все-таки покопаю в этом направлении. Раз других вариантов нет.
— Покопай,- согласился Вадим,- по крайней мере, это безопасно. В тир завтра придешь?