Чисто механически Ласковин начал выполнять дыхательные упражнения. Тело распорядилось. Очень медленно силы начали прибывать. Дыра затягивалась.
Лешинов очень четко уловил момент перелома. И, оставив девушку, вернулся к Андрею.
Одно прикосновение — и Ласковин снова стал бодр и энергичен. Даже в большей степени, чем раньше.
— Ну как? — спросил «святой отец».- Понял? Вот так мы можем бороться с преступностью. Отними у них волю, отними у них силу — и они перестанут убивать и насиловать. Собери вместе одаренных силой людей — и число преступлений уменьшится в два, в три раза. Чем нас больше, тем больше эффект. Понял?
«Еще бы! — подумал Андрей.- Тяжелобольной человек или впавший в черную депрессию просто не в состоянии совершить разбойное нападение. Разве что на самого себя».
В принципе Ласковин действовал сходно. Только его метод был грубее — переломать руки-ноги. Но Андрей действовал хоть и более радикально, но избирательно. И, кроме того, не считал собственную силу — злом. Хорошая идея — лишить воли и сил всех злодеев. Но только ли злодеев? Если кастрировать, например, всех мужчин, количество изнасилований наверняка снизится. Кое-кто из феминисток предлагал именно этот способ. Значит, и у Лешинова в любом случае найдутся сторонники. Ладно, посмотрим. Себя-то он подловить больше не даст!
— Я понял,- сказал Андрей.- Вот так — с преступниками. А как насчет власти ничтожных?
— Мы — действуем,- ответил «святой отец».- Мы уже действуем. Нас знают даже в Думе. Те, кого мы поддерживаем, поднимаются наверх очень быстро. С нами Бог.
— А как же мафия?
— Мафия тоже будет принадлежать нам! — твердо заявил Лешинов.- Не мафия наш главный враг.
— А кто?
«Святой отец» пронзил Андрея взглядом, и тот поспешно изгнал все крамольные мысли.
— Кто? — по всей вероятности, Лешинов счел «обследование» удовлетворительным.- Нам мешают. На нас наговаривают. Бывает, даже убивают наших братьев… Но мы мстим убийцам! — Глаза «святого отца» вспыхнули восторгом.- Скоро никто не рискнет бороться с вами. Никто!
— Отец Константин,- спросил Ласковин,- а кто в вашей церкви главный? Вы?
Опасный вопрос, но рискнуть стоило.
— Нет,- ничего не заподозрив, ответил Лешинов.- Не я. Когда-нибудь ты увидишь нашего патриарха.- Глаза «святого отца» снова вспыхнули восторгом.- Вот могучий человек! Богатырь!
«Богатырь, но пожелавший остаться в тени»,- прокомментировал Андрей. Или «святой отец» вешает лапшу, чтобы приподнять свой собственный престиж. Прием известный: «Мастер хун-хун-кин-до сто шестнадцатого посвящения. Учителя — прямо в Шамбале! Вход — семь тысяч рублей». В Шамбалу.
— Да,- сказал Ласковин.- Я бы с удовольствием встретился, если можно.
И напустил на себя восторженный вид. В дверь постучали. Настойчиво.
— Константин Олегович, администратор говорит — время,- пробубнил снаружи виноватый голос.
— Да,- сказал Лешинов и расправил плечи.- Не будем нарушать порядок. Ты — наш, Андрей, не сомневайся. Так что спустись вниз, найди Иннокентия. Скажи: я распорядился выдать тебе образ с моей фотографией, благовония для очищения и книгу. Книгу прочти не откладывая. Там — все: молитвы, как жить, что делать. Если что не поймешь, Иннокентий подскажет, доверяй ему. Еще скажи — я велел дать тебе все бесплатно.
— Я в состоянии заплатить! — запротестовал Андрей.
— Не нужно. Это мой дар тебе. Первый, но — многозначительная пауза — не последний. Иди, Андрей. Впереди трудный путь и великая слава. Бог с тобой.
Лешинов прикоснулся ко лбу Андрея (тот опять не успел отреагировать!), и Ласковин ощутил мгновенный всплеск эйфории, а затем звенящую пустоту в голове.
Дверь открылась, и внутрь хлынула толпа лешиновских последователей. На Ласковина обращали мало внимания (обычное дело: еще один обращенный), и он беспрепятственно вышел из гримерной и по указателям добрался до фойе.
Здесь он не без труда нашел Гужму и принял от него пакет с сушеной травой, фотографию и книжечку в мягком переплете под названием «Истинное здоровье». Получив все это, Ласковин испытал настоящее удовлетворение. И еще — огорчение и беспокойство оттого, что вынужден надолго отложить встречу с отцом Константином. То, что встречу придется отложить, Андрей знал заранее, а вот «беспокойство и огорчение» были приобретены недавно. «Благословение» Лешинова было липким, как солидол, и просачивалось в каждую мысль.
Глава пятая
у как? — спросила Наташа, когда Андрей сел в машину.
— Погоди!
Ласковин перекрестился, мысленно произнес «Отче наш», затем — «Да воскреснет Бог…» Помогло. Но не очень.
— Что-то не так, милый? — ласково спросила Наташа, беря его за руку.
— Заколдовал меня, гад! — сердито сказал Андрей. Наташа потянулась к нему, подсела ближе, обняла.
— Какой опасный мерзавец,- бормотал Андрей.- Какой умный, сильный и опасный мерзавец…
Но тепло Наташиного тела, ее нежные прикосновения — успокаивали мысли.
— Какой умный, сильный и опасный мерзавец…
Но тепло Наташиного тела, ее нежные прикосновения — успокаивали мысли. Воздух в темном салоне машины пах ею, Наташей. Снаружи уже плотно сгустились сумерки. Лишь метрах в семи-восьми впереди горел фонарь. Свет фонаря был розовый.