— Обычно,- продолжал Зимородинский,- эту притчу рассказывают как пример умения «побеждать не сражаясь». Но, как и всякая притча, она имеет и другие смыслы. И один из них — благотворная помощь недеяния.
— Значит, Андрей — великий мастер? — Наташа улыбнулась.
— Неверный вывод.
— Почему? Если «сила недеяния» помогает великим мастерам, и она же помогает Андрею, разве вывод не очевиден?
— Логично, Наташа,- с нескрываемым удовольствием ответил Вячеслав Михайлович.- Но вы допускаете две ошибки: первая — в точке отсчета, вторая — в формулировке. Я же сказал: «великие мастера используют силу недеяния», а не «сила недеяния использует их». Это — второе. А первое — разве мастеру угрожала смерть? По-моему, наоборот!
Наташа нахмурилась: сравнение Андрея с задиристым юнцом показалось ей оскорбительным.
— Наташа,- мягко, угадав ее настроение, произнес Зимородинский.- Отвага молодости — это же прекрасно. Пускай — глупо, но зато какие чувства она пробуждает! Вы — женщина. Разве вы не понимаете, что у истины столько сторон, сколько людей к ней прикасается.
— Андрей ведь не мальчик,- возразила девушка.- И, как мне кажется, вы сами, Вячеслав Михайлович, всегда старались удержать его от опрометчивых поступков!
— Никогда! — приложив руку к груди, торжественно произнес Зимородинский.- Я только стараюсь уберечь Андрея от последствий опрометчивых поступков! Первый навык, который получают мои ученики,- это умение падать.
— Я только стараюсь уберечь Андрея от последствий опрометчивых поступков! Первый навык, который получают мои ученики,- это умение падать.
Возразить было нечего.
Наташа искоса взглянула на Зимородинского и спросила:
— Вячеслав Михайлович, а меня вы взяли бы в ученицы?
— Нет! — не задумавшись ни на секунду, ответил Зимородинский.
— Почему?
Наташа стало немного обидно.
«Потому что я не беру в ученики женщин!» — таков был бы честный ответ.
Но Вячеслав Михайлович знал, что ответить честно — еще не значит ответить правильно.
— У вас, Наташа, уже есть наставник,- сказал он.- Андрей — не великий мастер. Но квалификация у него достаточная.
— Вячеслав Михайлович,- не удержавшись, спросила Наташа,- а вы меня не дурачите?
— Я?
— Ну, вы все это серьезно, насчет… ангелов?
— Я серьезен как никогда! — заверил Зимородинский.- Стыдно вам, Наташа, об этом спрашивать!
— Да, но… — девушка смутилась.- Иногда хочется какого-нибудь доказательства, что ли. Зимородинский кивнул: понимаю.
— Отец,- обратился он к Игорю Саввовичу,- скажите, нужны ли вам доказательства существования Иисуса Христа?
— Нет,- подумав, ответил отец Егорий.- Сие мне ведомо и без доказательств.
— Вот! — сказал Зимородинский.- Вот вам и ответ, Наташа. Можно мне еще яблоко?
Андрей бежал через лес. Сквозь лес. Ноги его, в мягких коротких сапогах, работали с четкостью машинных поршней — ших, ших — мерно, упруго, привычно. Андрей мог так бежать долго. Долго и бежал: полный день — с рассвета до сумерек, уже укрывших засыпанную сухими иглами землю вокруг стволов-великанов. Так же бежал он и вчера. И еще половину дня, со времени, когда, вернувшись, увидел следы чужаков на земле вокруг родного дома.
С рассвета бежал Андрей до времени, когда глаз перестает различать следы копыт на сухой земле. Так Андрей гнал бы оленя. Но не по следу оленя бежал он. И не по следу лесного быка-тура или железнобокого вепря. Не раздвоены были копыта, промявшие землю. Не зверя лесного преследовал Андрей — всадников. Воров.
Вчера еще бежали они вдвоем, вместе с единокровным братом. Но раздвоился след, и разделились братья. Три всадника, три убийцы, три похитителя достались Андрею. Все, о чем молил Покровителей,- чтобы ему достались полонившие сестренку. Чтобы он, а не брат взял с них кровный долг.
Молод он был. И месяц не обернулся, как стал мужчиной. Но что с того, что ростом Андрей едва по плечо матерому воину. Долг на нем, а значит, и сила за ним.
Бежал Андрей и не чувствовал ног. И мешка, удобно закрепленного на спине, не чувствовал. И копьеца с крепким железком — на сгибе правой руки. Один он. Но не боялся троих. Думали — уйдут от мести. Унесут их лошадки по тайным тропам в чужой лес. Не уйдут. Никогда не уйдет в лесу всадник от лесного же пешца. Потому что выносливей лошадки человек. Особенно же если толкает его в спину неотмщенная кровь. И еще надежда: копыта одной из лошадей проминали землю глубже, чем другие. Значит, несет она двойную ношу.
Стемнело. Не видно стало следов. Но Андрей продолжал бежать. В темноте. Запах дыма уловили его ноздри. А вскоре и огонек замерцал впереди. Не скрывались вороги. Надеялись — далеко ушли.
А вскоре и огонек замерцал впереди. Не скрывались вороги. Надеялись — далеко ушли. Оторвались от возможной погони. Какая погоня, если всего лишь двое мужчин оставались в селении во время набега? Да и те погибли, давая возможность уйти своим в лес. А было б иначе — не осмелились бы воры набежать. А осмелились бы — умерли. А так — ушли. И добычу взяли. И еще девушку, что подвернулась по дороге, на свою беду не схоронилась, как другие.
Замерцал огонек, и перешел Андрей с бега на шаг. Шаг же его был неслышен, как у крадущегося зверя.