— Кто тебя прислал? — спросил «святой отец».
Точь-в-точь тем же тоном, каким отец-командир из партии «Национального возрождения» осведомился пару недель назад: «Вы из Тулы?»
Андрей покачал головой.
— М-да,- произнес отец Константин.- Так уж и никто?
— Я сам себя прислал,- ответил Ласковин и приготовился.
Опасным человеком выглядел «святой отец». И не только выглядел, он был опасным человеком. Андрей чуял это всем своим еще не зажившим нутром.
— Не бойся,- произнес Лешинов, делая шаг вперед.- И не ври больше. Хотел со мной встретиться, так бы и сказал сразу. Я же вижу, кто ты!
«О черт!» — подумал Ласковин, с трудом удержавшись от того, чтобы отступить, в свою очередь, на шаг.
— Бог тебя привел,- уверенно сказал псевдоиерей.
— Возможно,- не стал спорить Ласковин.
— Я знаю! — заявил Лешинов и сделал еще один шаг, оказавшись рядом.- Не бойся меня!
И положил руку Андрею на плечо.
Тот с трудом подавил защитный рефлекс. Может, он и впрямь боится этого лжепророка?
От «святого отца» приятно пахло мужским лосьоном. Ему было удобно обнимать Ласковина: Лешинов был на добрых десять сантиметров выше ростом.
Андрей попытался расслабиться. Он посмотрел на загадочный золотой кулон.
— Символ наш,- угадав, произнес Лешинов, взяв двумя пальцами золотое украшение.- Когда-нибудь ты узнаешь, что в нем сокрыто. Такая сила! — В голосе псевдоиерея прозвучали нотки восторга.- Сила! Ты чувствуешь?
Ласковин пока ощущал только то, что Лешинов — в прекрасной спортивной форме, однако решил соврать.
— Да,- согласился он,- чувствую! «Святой отец» удовлетворенно кивнул.
— Ты ведь боец? — спросил он.- Каратэ?
— Да.
Чтобы определить это, не нужно было особой проницательности. Достаточно посмотреть на руки Андрея.
— Черный пояс?
— Коричневый.
На всякий случай Ласковин решил преуменьшить:
«Вызови в противнике самомнение!»
— А у меня — черный! (Надо же — попал.) Я сразу понял, что ты — каратэк. Это хорошо. В нашей церкви ценят настоящих бойцов. Умный, сильный и твердый в вере — высшая благодать. Как тебя зовут?
— Андрей.
— Отлично! — Почему-то имя Ласковина привело его в восторг.- Андрей! С таким именем тебя можно сразу определить в воины, минуя послушника. А там и в монахи.
— Не очень-то меня в монахи тянет! — возразил Ласковин. И, вспомнив: — Да и женат я!
— Это ничего,- успокоил Лешинов.- Монах в миру — ему главное церкви служить. Если что ей во благо — значит, можно. А здоровье — во благо, воздержание же здоровью вредит.
Лешинов уже не пытался влезть в мысли Ласковина. Похоже, он вдруг проникся к нему полным доверием, и Андрей рискнул спросить:
— Послушник, солдат, монах… Это что же у вас за община? Рыцарский орден? Как у тамплиеров?
— А ты начитан! — Лешинов благосклонно улыбнулся.
Теперь он был похож не на хорька, а на матерого лиса.
— Нет. Не орден. Церковь. Истинная православная церковь. Так-то.
— Православная? — Андрей поднял бровь.
— Право и Слава,- строго сказал «святой отец».- И Истина. Только так.
Оставшаяся в комнате девушка, присев напротив зеркала, подкрашивала глаза. Личико у нее при этом было крайне серьезное и сосредоточенное.
— Мир разрушается,- говорил между тем Лешинов.- Преступность. Власть ничтожных. Безверие. Общество деградировало, погрязло в грехах и пороках. Престиж и материальные блага — вот их цель. Отсюда — безверие. Отсюда — болезни. Отсюда — войны. Только мы можем все переменить. И мы переменим, когда станем достаточно сильны. Народ возродится и очистится!
Похоже, слова эти «святой отец» говорил уже сотню раз, и потому звучали они с магнитофонным привкусом.
— То есть не будет ни болезней, ни преступности, ни власти ничтожных?
Лешинов иронии не уловил.
— Да, не будет.
— И каким же образом?
— Правильная жизнь.
— И каким же образом?
— Правильная жизнь. Правильная информация. Покаяние. Очищение и вера. И терпение. Сила нашей церкви,- он прикоснулся к золотому кулону,- сила эгрегора, пробьет путь свету.
— И каким же образом будет искоренена, например, преступность? — Теперь ирония в голосе Ласковина звучала настолько явно, что не заметить ее было невозможно.
Лешинов отодвинулся от него, нахмурился, снова став похожим на хорька… и вдруг хлопнул Андрея ладонью по лбу.
Ласковин не успел отреагировать. Мимика «святого отца» полностью погасила в нем осторожность.
— Видишь? — спросил Лешинов.- Вот так мы могли бы уменьшить число преступлений прямо сейчас. Ты не можешь напасть на меня. Ты даже стоишь с трудом.
Это была правда. Ласковин едва удерживался на ногах. Силы его внезапно вытекли куда-то, и восстановить их не удавалось. Как будто в нем образовалась дыра, через которую вытекала его жизненная энергия.
Лешинов вдруг потерял к нему интерес, отошел. Девушка перестала краситься, поднялась и прильнула к нему.
Ласковин кое-как сделал два шага и рухнул на стул. Мышцы превратились в желе. И, самое неприятное, что-то произошло с волей. У Ласковина не осталось ничего. Ни целей, ни желаний. Ему больше ничего не хотелось. Полное безразличие и апатия.
Лешинов тем временем беседовал с девушкой. Андрей видел, как проповедник играет ее ладошкой, слышал его голос. Но слов не разбирал. Да ему и безразлично было, что говорит «святой отец».