— Если ты не против,- сказал Андрей, слегка расслабившись,- мы прекратим избиение младенцев. Покажи, как открыть эту дверь.
Ласковин, впрочем, преследовал свою собственную цель. Он помнил, какую мощь испытал, когда «старая гвардия» пришла ему на помощь. Очень возможно, что, когда дверь откроется, сила снова придет. И тогда он заговорит иначе!
— Конечно, прекратим,- кивнул Лешинов.- Вон там сенсорная пластинка, приложи палец.
Ласковин уже предвкушал приход силы. Он уже чувствовал, как сминает «протоиерея», словно ком пластилина.
«Посмотрим,- злорадно подумал он,- насколько черен пояс, которым ты хвастался!»
Какой это кайф — превратить в отбивную эту аскетичную рожу!
— Где сенсор? — спросил он, думая о своем.
— Рядом с выключателем.
Ласковин, не думая, прижал палец к металлическому серому квадратику…
И попался!
Мощный электрический разряд пронзил его до костей и отшвырнул на пол. Ласковина-бойца больше не было. У ног Лешинова скорчилась вздрагивающая, беспомощная кукла.
Наташа лежала на ковре в луже холодной воды.
— Еще разок,- сказал женский голос.
— Хорош,- возразил мужской.- Уже прочухалась. Поднять ее?
— Нет, пускай пока полежит. — Сознание и чувства возвращались к Наташе медленно. По частям. Сначала — боль. Потом — холод. Потом — слух. Чужие голоса звучали то громче, то тише. Как будто какой-то сумасшедший двигал вверх-вниз регулятор громкости. Холод и боль странным образом уравновешивали друг друга.
Издалека донесся бой напольных часов. «Я — дома,- подумала Наташа.- Что произошло?» Глаза открывать не хотелось. Не хотелось двигаться. Пусть эти люди, которые пришли к ней домой, позаботятся о ней. Или уйдут.
Наташа обнаружила, что не может пошевелить руками. Куда делись ее руки? Она их даже не чувствовала.
Наташа испугалась. И открыла глаза. Женское лицо нависало над ней. Неприятное лицо. И знакомое.
— Точно,- сказала Лариса.- Очухалась, сучка. Жорик, посади ее на стул. Что, мне так и стоять раком?
— Ну, я бы лучше эту куколку раком поставил,- отозвался Жорик.- Такая попочка!
— Успеешь. Мало она тебе по яйцам врезала?
— Ничего. Мои яйца — крепкие!
Мужчина с маленькими светлыми усиками подхватил Наташу под мышки и без особого труда усадил на стул лицом к темному окну.
В нем, как в зеркале, Наташа увидела себя. И свои руки. Они были связаны за головой, локоть к локтю.
И свои руки. Они были связаны за головой, локоть к локтю.
Мокрая одежда прилипла к телу. Холодный компресс. Наташа осознала, что ее бьет дрожь. И вспомнила, что произошло. И вспомнила женщину. Это она пыталась зарезать ее две недели назад.
— Почему? — спросила Наташа.- За что вы меня мучаете?
Женщина шагнула к ней, схватила за волосы, запрокинула Наташину голову.
— Разве? — осведомилась она.- Нет, мы тебя не мучаем. Но скоро начнем, сучка!
— Она спрашивает — за что? — Лариса повернулась к Жорику.- Один мужик — можно сказать, без руки, второй — пожизненный инвалид, ни ходить, ни трахаться не может. А третий даже и не говорит. Только смотрит. Ты врубаешься, Жорик, только смотрит! И плачет! Мой Антон только смотрит и плачет! А эта сука спрашивает — за что?
— Но я не виновата… — прошептала Наташа.
— Заткнись! Я думала — поправится,- продолжала она, обращаясь к Жорику.- А вчера лепила сказал: с концами. Таким и будет мой Тошка, пока не помрет. Раньше я думала — убью ее, суку. А теперь — ни хрена. Теперь она у меня будет смотреть и плакать. И хахаль твой сучий,- Лариса свирепо дернула Наташу за волосы,- будет на тебя любоваться!
— Ты что же, спину ей поломаешь? — с беспокойством спросил Жорик.
— Ты поломаешь!
Жорику эта идея пришлась не по вкусу.
— Я этого не умею,- решительно заявил он.- Я могу руку сломать или, там, почки отбить, ну обычно, а хребет — не могу. Не умею.
— Я умею,- неожиданно вмешался Гвоздь, все это время копавшийся в Наташином шкафу.- Еще три сотни, Лариска, и порядок.
— Мудак,- сердито сказал Жорик.- Она ж откинется сразу.
— Не откинется,- уверенно ответил Гвоздь.- Я на зоне два раза ломал. Ништяк. Три сотни зеленых, Лариска,- будет как пенек с глазками.
Наташе как-то не верилось, что говорят о ней. И не верилось в то, о чем они говорят. У того мужчины, что постарше, был такой спокойный незлой голос…
— Пять сотен,- сказала Лариса.- Только сделай как надо!
— Мне палка нужна,- сказал Гвоздь.- Ну, швабра там или типа этого, Жорик, поищи.
— Сам ищи,- буркнул мужчина с усиками.- Я те не раб. Лариса, давай я ей лучше ногу сломаю.
— Не надо,- проговорила Наташа, которая наконец начала осознавать, что ее ждет.- Пожалуйста, не надо… Я не смогу танцевать…
— Танцевать? — Женщина остервенело рванула ее волосы.- Ты, сучка, есть сама не сможешь! Поняла?
— Херовая твоя идея, Лариса,- мрачно заявил Жорик.
— Ты капусту взял? — усмехнулся Гвоздь.- Взял. И не кизди.
— Ты, козел! — Жорик мгновенно развернулся к напарнику.- Я тебя урою, бля, ты понял, нет?
Гвоздь не особо испугался, но замолчал. Сейчас ему разборки не с руки. А потом припомнит.
— Хорош вам,- вмешалась Лариса.- Нравится она тебе, Жорик, да? Вижу, нравится. Давай трахни ее. Хочешь ее трахнуть? Гляди сюда! — Она задрала Наташину юбку.
Жорик промолчал. Но на Наташины ноги глянул с жадностью.