— Опять пальцем в жопу? — прошипел Барабан. Его заметно трясло.
— Хер там! — буркнул Колян и достал револьвер. За дверью было тихо.
— Ты, может, это, не стоит? — Малява с беспокойством поглядел на револьвер.
Колян не ответил, он напряженно ждал.
Дождался. Звук отпираемого замка. Первого, затем второго.
Колян прищурился, выставил челюсть, чтобы казаться еще круче, и, когда дверь открылась, наставил короткое рыло ствола на отпершего ее мужчину.
— На… — и тут выпяченная челюсть у Коляна отвалилась, а глаза поехали на лоб.
В шаге от него, держась одной рукой за дверь, стоял… Спортсмен!
— Ы-ы… — промычал Колян в полной растерянности.
Ласковин тоже был слегка удивлен, увидев старого знакомца. Но, в отличие от последнего, страха не испытал. А на неожиданность отреагировал привычно: перехватив кисть с оружием — нырок вниз, с линии огня (Колян нажал на спуск — но выстрела не последовало: гнездо оказалось пустым), Ласковин вывернул кисть вверх и наружу и, распрямившись, врезал давнему знакомцу локтем в челюсть.
Колян свалился.
Леха, оскалив черные зубы, шагнул вперед, полоснул заточкой… и получил пяткой в измученную печень. Два очка.
Малява в драку вступать не стал. Собственно, его уже не было в подъезде. Молодости сопутствует быстрота.
Ласковин оглядел успокоившуюся парочку, нахмурился. Похоже, Вадим был прав, говоря: поищи среди своих. Корвет? Гришавин? Но почему явные шестерки?
Андрей подобрал револьвер и заточку, прислушался.
Тихо. Только из квартиры слышно, как напевает Наташа. Девочка ничего не заметила, это хорошо.
Андрей закрыл дверь.
— Ната,- спросил он.- Ты дома будешь?
— Вечером на работу пойду,- перестав петь, ответила девушка.- Мне заниматься надо, сам сказал! Поменяли счетчик?
— Нет,- Андрей усмехнулся.- У тебя новый.
Колян очухался первым и, поднявшись, уставился на закрытую дверь. Револьвера не было. Ну, это ясно. Колян обтрогал себя руками: челюсть ныла, а так… легко отделался. Посмотрел на вырубившегося Леху.
«Верный кореш,- подумал.- А где этот?»
Малява отсутствовал.
— Сучара! — зло процедил Колян и поднял бессознательного Барабана. Весил тот — всего ничего. До машины донести — мелочь. Если только этот егливый козел Малява не рванул на его тачке. «Прикизжу!» — с ненавистью подумал Колян и поволок брата наружу.
Машина стояла на месте. Злости у Коляна поубавилось. Все же кентяра — не полный засранец.
Он сбросил Барабана на сиденье, достал из-под коврика коробочку. В ней — снаряженный шприц.
«Лучшее лекарство, братан»,- подумал он, закатывая Лехе рукав и сдавливая тощую руку, чтобы обозначить исколотые вены…
Малява не угнал Колянов «жигуль» вовсе не потому, что решил оставить его для подельников. Дело в том, что он так и не добрался до «восьмерки».
Выскочив из подъезда, Малява натолкнулся на четверых мужчин, непринужденно беседующих и не пожелавших посторониться, когда такой крутой мэн, как Малява, сваливает с места преступления.
Малява отпихнул одного… и получил ногой под зад.
Возмущенный, он забыл даже о грозном Ласковине. Повернулся с перекошенным от ярости лицом… Мужики загоготали.
— Йог вашу мать! — зарычал Малява и полез за ножом, который предпочитал всяким газовым штучкам. Сейчас…
Мужчины перестали смеяться.
— Что сказал? — с характерным акцентом спросил один из них.
«Бля буду,- с опозданием сообразил Малява.- Черные».
А хоть бы и красные!
— Йог твою мать! — Малява выхватил нож и поиграл в воздухе, припустив длинный загиб по фене о «черножопых пидорах». Отчасти он рассчитывал на Коляна и авторитет «тобольцев». Но Колян валялся в отключке, а четверка мигом взяла его в оборот. Нож полетел на асфальт, а через секунду в ту же лужу плюхнулся и сам Малява. Свернувшись и прикрыв голову, он, как мог, уворачивался от пинков.
«Попинают и уйдут»,- надеялся он. Пинали его далеко не в первый раз, и пока обходилось. Главное, голову и яйца беречь.
Но оскорбленные «черные» пинками не удовлетворились. Побитый Малява был загружен на кожаное сиденье «вольво».
— Какой сран! — ругался его сосед слева.- Такой хороший куртка порезал! — и в сердцах треснул Маляву по уху.
Сосед справа что-то проговорил по-своему, Малява не понял, «черные» заржали.
На всякий случай Малява втянул голову в плечи.
— Вай, не сердыс! — воскликнул сосед справа.- Будешь харош, мы — тоже харош. Бить — нет. Лубыт — да! — и похлопал Маляву по ободранной щеке.
Да, Малявин день, начавшийся с мыслей о гребле, греблей и закончился. Но совсем не так, как рассчитывал выпускник спецучилища для несовершеннолетних правонарушителей.
Впрочем, ему даже повезло. Его отпустили.
— Пачему тощий такой? — вопросил на прощание тот, чья куртка пострадала от Малявиного ножа.- Плохо кушаешь, э? Давай хорошо кушай, чтоб попка толстый был. Тогда прыхады, дарагой, да?
«У, суки,- скрипел зубами Малява, трясясь в троллейбусе.- Скоро узнаете, как «тобольца» опетушить!»
Глава десятая
Вечером Ласковин привез Наташу домой. И еще раз позвонил Потмакову. И опять никто не взял трубку.
— Что-то там с телефоном,- сказал он Наташе.- Завтра заеду, если успею. А хочешь, вместе поедем, вечерком?
— Давай,- согласилась девушка.- А можем и сегодня. Или поздно уже?