— Бронницкая, шесть,- сообщили из-за баррикады.- А потом — Космонавтов, пятнадцать.
— Нормально,- кивнул Ласковин.- Спасибо. Погнал я. Слушай, если я его сегодня не отловлю, завтра когда он будет?
— С утра.
— Еще, слушай, Бронницкая, а квартира?
— Лизка! На Бронницкой — какая квартира?
— Сто восемнадцатая.
— Еще, слушай, Бронницкая, а квартира?
— Лизка! На Бронницкой — какая квартира?
— Сто восемнадцатая. Заказчик — Клыкун.
— На,- сказал Ласковин, вручая мужику червонец.- Купи своей Лизке шоколадку!
— Я ей портвейну куплю,- ухмыльнулся грузчик.- Давай, друг, заходи еще!
На Бронницкой Ласковину открыл засаленный желтоусый дедок в железных очках.
— Мебель,- солидно произнес Ласковин.- Вы — Клыкун?
Дедок изучил Андрея, как биолог — новый вид грызуна. Особо отметил поджившие шрамики на лице.
— Не,- хрюкнул он, завершив осмотр.- Мы — Бердерпуевы. Счас.
И пошаркал в глубь коридора.
Примерно минуты через три оттуда же раздалось «шлеп-шлеп» домашних тапочек, и перед Ласковиным появилась женщина средних лет, ничем не примечательная, кроме большой родинки под носом.
— Мебель,- как «сезам» повторил Ласковин.- Вы Клыкун?
Женщина близоруко прищурилась.
— Доставили?
— Извините? — удивилась женщина.- Но это вы должны были привезти?
— Не я,- с достоинством ответил Ласковин.- Я — проверяющий.
— Нет, не привезли. Сказали же — после трех.
— Уже три,- произнес Ласковин, взглянув на часы.- Три ноль шесть.
— Ну и что? — удивилась женщина.- Если после трех, так это не раньше пяти.
— Непорядок,- констатировал Ласковин.- Будем исправлять. Ладно. Заеду попозже.
— Пожалуйста.- И, помедлив, спросила: — Это что, теперь и на водку можно не давать?
— Ни в коем случае! — заявил Ласковин.- Все уже оплачено. Всего хорошего.
Мадам Клыкун как в воду глядела: фургон появился только в четверть шестого.
За это время Ласковин успел подкрепиться парой гамбургеров. Пленницу он кормить не стал, дал только воды и позволил справить малую нужду у стены в глухом соседнем дворике.
Галя не пыталась убежать или позвать на помощь. Страх парализовал ее. Стоило Ласковину просто повернуться к ней, как женщина начинала дрожать. Подобный ужас испытывает маленькая собачка, обнаружив, что угодила в медвежью берлогу.
Обшарпанный фургон остановился напротив нужной парадной. Два грузчика сноровисто извлекли из фургона диван и потащили к дверям.
— Ваши? — спросил Ласковин. Его машина стояла метрах в двадцати на противоположной стороне улицы.
Галя отрицательно покачала головой.
— А тот, что в кабине?
— Наш, Симаков.
Галя потрогала распухшую губу. Эта губа беспокоила ее намного больше, чем то, что Ласковин сделает с Симаковым.
Андрей вышел из машины. Неторопливо приблизился к фургону.
Шофер, молодой парень с острым, как воробьиный клюв, носом, слушал радио и был вполне доволен жизнью. В самое ближайшее время ему предстояло лишиться своего оптимизма.
Ласковин постучал в окошко.
Симаков открыл дверь:
— Чего?
— Земляк,- произнес Андрей.- Домкрата не найдется? Колесо спустило.
— Домкрата не найдется? Колесо спустило.
— Чего-чего? — Симаков наклонился к Ласковину. Андрей тут же сцапал его за ухо, подтянул к себе и второй рукой легонько двинул по шее.
— Один вопрос, один ответ… — Ласковин холодно усмехнулся.- И немного молчания. Понял меня? — Симаков не понял.
— Пусти, сука! — зашипел он и ширнул Ласковину в глаза растопыренными пальцами.
Андрей уклонился и с удовольствием рубанул ладонью.
Бровь Симакова лопнула, как раздавленная гусеница. Кровь щедро оросила его физиономию.
Ласковин выдернул труженика баранки из кабины, притиснул к борту фургона (Симаков бестолково махал руками, потеряв возможность координировать собственные движения) и слегка поддел коленом «чувство собственного достоинства» водилы-киднэппера. Тот сразу успокоился и посветлел лицом. Из красного стал белым.
— Куда ты их отвез? — негромко спросил Ласковин. Он не стал уточнять, кого именно. «Послушник» Симаков в уточнениях не нуждался.
— Пошел в жопу!
Не нуждаясь в уточнениях, он нуждался в небольшой порции «воспитательной работы».
Время Андрея было ограничено. Минут через пять спустятся грузчики. После бесплодной беседы с мадам Клыкун на тему «как трудно довезти вещь в сохранности», иначе говоря: «Тетя, с тебя на бухалово!» — настроение у них будет неважное. Утихомирить их Ласковину не труд, но зачем примешивать посторонних?
Две минуты точечной обработки — и «послушник» понял, что такое больно. И был рад ответить на любой вопрос собеседника.
— Куда ты их отвез? — вновь поинтересовался Ласковин, фиксируя указательным пальцем нервный узел.
— На Гривцова,- теперь уже без промедления ответил Симаков.- Номер не знаю, второй дом от Грибоедова, слева во двор.
— А там куда?
— Не знаю.- И, опасаясь, что Ласковин опять вернется к «воспитательной работе», быстро добавил: — Там над подъездом жопа нарисована!
— Это как? — удивился Ласковин.
— Ну жопа. Красной краской.
Ласковин несколько секунд изучал физиономию «послушника»: не врет ли? Но «жопа» выглядела убедительной. Симаков не способен на такое изысканное вранье.
— Так,- сказал Ласковин.- Жопа. А дальше?
— Да не знаю я! Вроде, на первом этаже. Меня не звали.