— Может,- согласился Ласковин.
— В таком случае проработайте этот вариант. Своих врагов вы знаете?
— Некоторых. А насколько можно рассчитывать на официальное расследование?
— Милиция будет землю рыть. Пока не утихнет шумиха. Это то, чего хотят власти. Но рыть будут — так,- он показал ладонью на уровне пояса,- и не глубже. Не рассчитывайте, что убийца будет найден. А если и найден — что это действительно убийца.
— А как насчет агентства? — спросил Ласковин.- Может, мне с ними… поговорить.
— Не тратьте время. Для агентства это — копеечное дело. Киллер стоит дороже. Прозондируйте по собственной линии и держите со мной связь. А теперь — прошу прощения. Время.
— Вернемся обратно,- предложил Андрей.- Я вас подвезу.
— Не стоит, до встречи, Андрей.
Ласковин несколько секунд смотрел на удаляющуюся спину в черном осеннем пальто. Вот человек, общаясь с которым, Андрей чувствовал себя словно за толстым стеклом.
К Зимородинскому Андрей приехал под самый конец тренировки. У него было два дела. Первое — взглянуть, как продвигаются его протеже, а второе — договориться о встрече со Славой тет-а-тет. Андрей уже решил, какого рода помощь ему потребуется, и надеялся, что Зимородинский ему не откажет. Хотя, как знать. Тем, что относилось к тайным аспектам мастерства, Слава делился скупо.
Когда Андрей вошел в зал, Зимородинский остановил тренировку и заставил учеников поклониться. Надо сказать, Ласковина здесь знали. Хотя многие — заочно.
К истории своей школы Зимородинский относился серьезно. А история школы — это ученики, которые достигли определенных высот искусства. В раздевалке одна стена была сплошь увешана фотографиями: Шиляй, Крупицкий, Арсюха Стужин, Ростик Саэтдинов, Пашка Важнов. Призеры, чемпионы, победители. «Об учителе — по ученикам!» — говаривал Слава. Как правило, в оправдание, почему сам никогда ни в каких соревнованиях не участвовал. Он — сэнсэй, а двукратный чемпион России Крупицкий — его ученик. Впрочем, кое-кто полагал: выступи Зимородинский на чемпионате — и не быть Крупицкому чемпионом, потому что весовая категория у них — одна.
Ласковин лавров не стяжал, но среди прочих и его фотографий хватало. Потому-то и принимался «молодыми» с почтением.
С максимальной торжественностью Зимородинский сообщил: «Недавно у нас был праздник. Еще один ученик нашей школы получил первый дан. Вот он перед вами, новый сэнсэй и мастер».
Группа, как и положено, отреагировала боевым кличем, с воздыманием сжатого кулака. Еще один ритуал Зимородинского. Не важно, что он сам присвоил Андрею этот самый черный пояс. Важен — факт. Успех Ласковина — успех распоследнего новичка, принятого неделю назад. И новичок этот, скорее всего, будет продвигаться не менее успешно. Иначе Вячеслав Михайлович порекомендовал бы кандидату другого учителя.
Федя и Юра светились от удовольствия.
Федя и Юра светились от удовольствия. Как же: они лично знакомы с мастером! И еще один праздник: оба сегодня в первый раз допущены к кумитэ. Ласковину ясно было: это — аванс. Так сказать, сувенир для новоиспеченного мастера. И поставил Зимородинский обоих против опытных ребят, «желтых поясов», работавших корректно и вместе с тем давших «молодым» показать себя. Первое кумитэ — ого! Тут нужен успех.
Работали оба неплохо: реально, относительно чисто. Базовая техника, правда, превалировала. Но о Юре можно было сразу сказать: способный парень. Ухитрился даже вазари заработать на обводящем сюто. Ударчик, конечно, слабенький вышел, не вдруг и заметишь, но движение было начато эффектно и замаскировано как надо. Зимородинский начинающих такому не учил. Должно быть, у старших насмотрелся.
— Двадцать отжиманий на кулаках, двадцать — на пальцах, тридцать складываний и тридцать приседаний с май-гери,- распорядился Зимородинский и, указав одному из старших учеников: проконтролировать, подошел к Андрею.
— Надо бы тебе официальную квалификацию устроить,- предложил он.- Я Гурвина попрошу. Или Пака. Обставим торжественно…
— Слава,- сказал Ласковин.- Некогда в игрушки играть. Мне нужна твоя помощь, Слава!
— Какая? — спросил сэнсэй, разминая пальцы. На Ласковина он не смотрел.
— Сить, хать… — хлопая в ладоши, считал поставленный надзирать ученик.- Ку…
Андрей облизнул вдруг пересохшие губы:
— Научи меня убивать.
— Не понял,- произнес Зимородинский, все еще глядя в зал.
— Я должен научиться убивать,- повторил Андрей.- И ты меня научишь.
Это была уже не просьба — требование.
— В смысле? — Зимородинский прекрасно понимал, о чем говорит его ученик. Но еще не настало время ответа.
— Разве в слове «убивать» — несколько смыслов? — спросил Ласковин.
Зимородинский покачал головой.
— Ты можешь сломать кость. Или свернуть шею,- сказал он.- Или пробить череп. Ты можешь задушить или проткнуть горло. Все это приведет к смерти. Ты можешь убивать руками, или нунчаку, или из пистолета, который таскаешь под мышкой,- он усмехнулся.- О чем ты просишь?
— Я прошу… — Андрей говорил медленно, подыскивая слова,- я говорю об умении убивать, не ломая костей, не кулаком и не пулей. Ты знаешь, о чем я!
— А ты знаешь?
Андрей пожал плечами:
— Думаю, что нет.