«Святый Боже, Святый Крепкий…»
Кровь, толчками разбегающаяся по жилам, бедра, толчками выгибающиеся…
«Святый Боже. Святый…»
Медленно-медленно Андрей выдохнул и разжал кулаки. Он слышал, как часто бьется собственное сердце. Но — схлынуло! Он победил желание!
«Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!»
Андрей губами прикоснулся к Наташиной щеке и увидел: она улыбнулась. Во сне.
Свет он выключать не стал.
Невидимый меч опять лежал между ними. На прежнем месте.
Глава пятнадцатая
— Кое-что узнал о твоем Хане,- сказал Митяй.- Ничего хорошего, имей в виду. Это…
— Митяй,- перебил, покосившись на Наташу, Ласковин.- Ты дома?
— Нет, в офисе.
— Я тебе перезвоню через полчаса, лады?
— Нет проблем.
Андрей с облегчением положил трубку.
— Какие-нибудь новости по твоим делам? — спросила Наташа.
— Ничего определенного. Какие у тебя планы на сегодня?
— Обычные. Заберешь меня с работы?
— С удовольствием.
Через полчаса Андрей вышел из дома и первым делом направился к телефону.
— Митяева.
— Я слушаю.
— Митяй, это Ласковин. Извини, не хотел говорить из дома. Что ты выяснил?
— Твой Хан — еще тот экземпляр. Боксер. За сто килограммов. Возник в Питере прошлой весной и показал себя мощно. Сразу вылез в первый ряд.
— Откуда он, из Средней Азии?
— С чего ты взял?
— Хан!
— А… Я тоже спросил. Нет, Хан — прозвище. Сам-то он — не черный.
Нет, Хан — прозвище. Сам-то он — не черный. И не желтый. Но натуральный душман. На ринге просто звереет. Соперников калечит только так — за год три покойника. Бойцы с ним работать не хотят, говорят: неоправданный риск. Зрителям, ясное дело, нравится. Так что десять тонн — это не подарок. Пошли их на хрен. Я корешку своему сказал, он тебе, раз такое дело, что-нибудь подыщет. За меньшие деньги, ясное дело, но зато цел будешь.
— Спасибо. А чем еще этот парень известен, кроме массы и зверства?
— Значит, не хочешь меня слушать?
— Митяй, я тебя как раз и слушаю.
— Так послушай историю, Башкеев тут рассказал: у них в московской школе, еще в застойные времена, соревнования устроили. А народ там был разный: и по стажу, и по квалификации, и по категориям тоже. Но победил как раз не самый умелый, а самый здоровый, кто круче всех блоки ставил. Блок — и руки нет. Блок — и второй руки нет…
— Митяй! — перебил Ласковин.- Ты не Слава, не надо меня притчами кормить. Этот Хан, он очень здоровый, да?
— Он деревянный. Бей не бей — только руки отшибешь.
— И что, его так никто и не положил? — поинтересовался Ласковин.
Чем дальше, тем интереснее!
— Положили. Дважды. Но не твоей комплекции бойцы. Ты, конечно, мастер, Андрюха, но не Ояма же, верно?
— Верно,- согласился Ласковин.
— Так что, состыковать тебя с моим корешком?
«Вызов,- подумал Андрей.- Вызов!»
У него по спине прошел электрический ток.
«Вызов!»
— Воин никогда не отказывается от вызова потому, что противник опасен,- сказал он.- Нас так учили, верно?
— Самурайский бред! — сердито сказал Митяй.- Ласка! Нам же тридцать, а не тринадцать!
— Кому как,- Андрей засмеялся.- Спасибо, друг. Понимаешь, дело уже не в деньгах. Спасибо. Береги себя!
— Ты тоже. Слушай, если надумаешь драться с этим Ханом — меня возьми. Мало ли что…
— Заметано! — обещал Ласковин.- Обязательно возьму. Поглядишь, как я ломаю дерево.
Следующий звонок Ласковин сделал лидеру «тобольцев».
— Я согласен,- сказал он.- Когда и где?
— Послезавтра в одиннадцать подъезжай к метро «Приморская»,- ответил Корвет.- Я сам тебя встречу.
Третий звонок — Вадиму.
— Сегодня вечером в тире,- сказал тот.- Поговорим. Но особо не рассчитывай. Дело — «глухарь». Разве что случайность поможет, или ребятки кандидата сбоку подыщут.
— Это как?
— А так, что если зайца долго бить, то он и на трубе сыграть согласится.
Спустя сорок минут Ласковин стоял в зале перед своим сэнсэем, а тот без удовольствия изучал своего ученика.
— Не зря в прежние времена вас из монастырей не выпускали,- проворчал Зимородинский.
— А в чем дело? — спросил удивленный Ласковин.
— Где-то ты успел говна нахлебаться,- буркнул сэнсэй,- обгадился с ног до головы, за раз не отмыть! Два дня работы — коту под хвост!
Андрей с удивлением оглядел свое свежевыстиранное кимоно.
Слава явно имел в виду что-то другое. Что?
— Не понял,- сказал он, нахмурившись.- Если я выпил вчера… так ты бы раньше предупредил, что нельзя!
— Да пей ты хоть каждый день! — Зимородинский дернул себя за ус: верный признак — сэнсэй думает.- Грязный ты! Давай выкладывай, что натворил!
— Да ничего особенного,- пробормотал тот.- Ну выпил с Митяем, ну в аварию попал… чуть на три тонны не опустился…
Зимородинский как ни обеспокоен был, но расхохотался.
— Ничего особенного, говоришь? Ладно, давай с подробностями.
— Можно и с подробностями.
Андрей изложил свою беседу с Митяем, затем — «дорожное происшествие». С особенным удовольствием — как он ловко осадил и растряс «крутых мальчиков».
— Понравилось? — спросил Зимородинский.
— Да вроде неплохо вышло,- уже чуя подвох, ответил Андрей.
— Наказал, значит, хлопчиков? Машину им помял и деньги забрал. Орел!
— «А ты не воруй!» — процитировал Ласковин.- Поделом наказал. Уверен, сами подставились: прихват старый, знаешь ведь. Только не усекли, что кусочек — не по зубам. Вернее, как раз — по зубам,- Андрей усмехнулся.- И по роже.