— Классная герла,- сказал он.- А трахается — отпад!
— Ду ю факинг, ковбой? — Он по-хозяйски похлопал женщину по бедру.
— Мудак ты! — отозвался Юра. Не то чтобы ему было противно, но… свою первую женщину он представлял несколько иначе.
— Она не против,- агитировал Федя.- Блядища еще та!
— Может, махнетесь с ней местами? — предложил Юра.- А я пойду?
Федя тут же заткнулся.
— Есть хочется,- сказал через некоторое время Юра.
Неизвестно, как он сам повел бы себя на месте Федьки. Скорее всего, ничуть не лучше.
— Сходи на кухню,- предложил Кузякин — Там еще шашлыки остались, если она не сожрала.
— Посмотрю.- Юра встал.- А вы тут можете пока потрахаться! — Он усмехнулся.
— Мне хватит. Давай, иди за жратвой. И мне дрынк какой-нибудь притащи. А я видик врублю. Оттянемся в полный рост! — он хихикнул.
Света замычала что-то сквозь кляп.
— Может, вытащить? — обеспокоенно произнес Юра.- А то задохнется еще?
— Ни хрена!
Федя был зол на женщину. И на себя тоже.
Левая половина Светиного лица — та, по которой молотил Юрин кулак,- уже заметно опухла. И глаз начал заплывать. Но все-таки она оставалась красоткой. Федя почувствовал, что предложение Матвеева факнуть ее еще разок находит в его организме определенный отклик.
Снова захотелось пить. Хотя насосался воды из крана под самое горло.
«Сушняк»,- подумал он.
Шашлык остался. Еще был хлеб и разные деликатесы в холодильнике. Вроде маслин и красной икры.
«Нехило живет»,- подумал Юра.
Но икру трогать не стал. Его чувства справедливого возмещения хватило только на хлеб и шашлык. И на пару банок бельгийского пива. Еще одну банку он взял для Федьки. Сложив все на черный овальный поднос, Юра направился в комнату… Но ему не удалось дойти.
— Ну ни хрена себе! — сказал черноволосый мужчина, смахивающий на итальянского мафиозо.- Это еще что за егало?
Юра не нашелся, что ответить.
— Пожрать решил, киздюшонок? — прищурившись спросил «итальянец».
«Использование предметов!» — вспомнил Юра и тут же отправил содержимое подноса в рожу брюнета.
«Использование предметов!» — вспомнил Юра и тут же отправил содержимое подноса в рожу брюнета.
— Твою мать! — заорал тот.
Часть «послания» ему удалось отбить, но политые кетчупом кусочки жирного мяса оставили заметный след на его лице и одежде.
— Хана тебе! — раздув ноздри, пообещал брюнет.
— Попробуй! — парировал Юра, принимая стойку.
Ну, вдвоем с Федькой они его сделают. С виду «итальянец» — далеко не Шварценеггер.
Вдвоем?
В дверях возник еще один мужик. Ростом пониже Юры, но совершенно квадратный.
— Каратист, бля? — осведомился брюнет. Что произошло потом, Юра не понял. Ладонь «итальянца» мелькнула у него перед глазами, он вскинул руку… тут в голове у него что-то взорвалось, и Юра вышел из игры.
Федя выскочил из комнаты как раз в тот момент, когда брюнет свалил его друга.
Увидев перед собой его затылок, Федя без раздумий врезал по нему кулаком. Как учили, с доворотом бедер, с четкой фиксацией… йо!
Брюнет как подкошенный рухнул мордой в пол.
А через мгновение к двум лежащим присоединился третий.
Низенький «квадратный» мощно влепил Феде в печень, а потом — в челюсть.
Один из ударов был лишним — Федя отключился бы от любого.
Он пришел в себя от резкой боли в колене. Это брюнет пнул его ботинком.
Первое, что обнаружил Федя,- это что у него опять дико болит голова. А чуть позже — что лежит на полу и руки скованы за спиной.
— Этот,- прозвучал откуда-то сверху голос Светы.- Второй после заявился.
— Заговор школьников! — писклявый голос принадлежал, видимо, «квадратному».
— Вставай, киздюшонок! — процедил брюнет.- Колобок, помоги ему!
Лапы «квадратного» сжали Федины плечи, и он без каких-либо собственных усилий оказался на ногах. Нельзя сказать, чтобы это обращение понравилось.
Брюнет стоял перед ним. Он снял куртку и умылся, но на воротнике рубашки следы кетчупа были хорошо заметны. Каким бы плачевным ни было положение Феди, а это показалось ему забавным.
— Лыбишься, киздюшонок? — оскалив зубы в усмешке, поинтересовался «итальянец».- Я знаю, почему ты лыбишься… — Он потер рукой затылок… и вдруг нанес Феде сильнейший удар в живот.
Федя не упал только потому, что его держал «квадратный».
От боли перед глазами поплыли черные полосы, он силился вздохнуть… и не мог. Лицо его посинело.
Брюнет наблюдал с удовольствием.
— Нравится, киздюшонок, по кайфу тебе? — спросил он, хотя Федя вряд ли мог его слышать.- Может, повторить?
Дыхание восстановилось, когда Федя решил, что вот-вот умрет. Он с сипом втянул воздух… и поток рвоты выплеснулся у него изо рта. Брюнет еле успел отскочить.
— Ковер! — вскрикнула Света.- Что ты делаешь, придурок?
Брюнет (возглас относился именно к нему) пожал плечами.
— Жалеешь его, Галочка? — спросил он, ухмыльнувшись.- Оттрахала писуна, хрен ему не отгрызла?
«Галочка? — уловил сквозь синюшный туман Федя.
— Почему Галочка?»
— Ты мудак! Загадил всю квартиру! — сердито выкрикнула женщина.- Шкаф этот дурацкий! Поумнее ничего не придумали? Ковер теперь не вычистить! Надо было его здесь бить, да?
— Тебя не спросили! — фыркнул «итальянец». И влепил Феде пощечину. Вполсилы, для самоутверждения.
— Лежала тут ножки врозь… Ну, киздюшонок, говори, почему за Кешкой таскался? — рявкнул он.- Будешь молчать, я тебе весь ливер отобью! Что? Будешь молчать?