— … это умение привил мне наш наставник по верховой езде Конхобар МакЛлер в «Солнечной долине», — вновь отвлек меня лейтенант. Я оживилась и навострила уши.
— «Солнечная долина»? — переспросила я. — Позвольте, а что вы могли делать в «Солнечной долине»?
— К моему превеликому удовольствию, леди, я имел честь там учиться, — с достоинством ответствовал ап-Айкалнар.
Прэлэс-с-стно! Так он, получается, еще и мой однокашник.
— Я помню славного Конхобара сына Ллера, — я улыбнулась своим воспоминаниям. — Хоть и мало удовольствия доставляли ему мои достижения в верховой езде.
— О! миледи! Так вы тоже учились в «Долине»? — ап-Айкалнар пару раз восторженно хлопнул ресницами.
— А какой выпуск?
— 180 года.
— Получается… да! Вы учились на пять классов старше. Поразительное совпадение, вы не находите?
— Вы ходили в одну школу? — подал голос Эрин, вновь вынырнув из-за папки и одарив меня странно-хмурым взглядом.
— Получается, так. — Я ответила на этот взгляд еще одной улыбкой и, не подумав, брякнула: — Только я не ходила. В гимназию меня возил папин адъютант, — и, повернувшись к лейтенанту, добавила: — Очень милый был юноша, откуда-то… м-м… из северных провинций, кажется. Отменно воспитан, и держался всегда с такой похвальной скромностью… Сын нашей экономки. К несчастью, — я чуть поморщилась, — после того, как леди Лаурэлин переманила у нас домоправительницу, папе пришлось помочь юноше с переводом. Чтобы он служил поближе к матери, понимаете? Вряд ли это положительно отозвалось на его карьере, впрочем… Весьма прискорбный случай.
— Сочувствую. — Ваниар вздохнул. — Вероятно, вам пришлось долго искать достойную замену?
— О, да. К несчастью, в наше время стало так сложно подобрать действительно квалифицированный персонал… Это был не слишком дружеский поступок со стороны двоюродной бабушки. — Я неодобрительно поджала губы. — Кроме того, она еще и кухарку у нас увела, представляете? К счастью, найти в дом хорошего повара оказалось значительно проще, чем управляющего…
— Прошу меня извинить. — Эрин вдруг резко встал и, практически швырнув папку в ящик стола, направился к двери. — Дела!
— О… — только и успела вымолвить я, обнаружив, что обращаюсь уже к закрывающейся двери….
* * *
Пожалуй, пресловутая деревня Гадюкино не такое уж и плохое место. Нет, правда! Свежий воздух, роскошные ландшафты, неограниченный доступ к самогонным аппаратам, небольшой, но сплоченный контингент дриад, супружеская пара — русалка и водяной, лешие в ассортименте, семейство горных троллей и орки. И никаких Светлых и дивных эльфов в радиусе ста пятидесяти километров. Именно к такому утешительному выводу пришел Эрин, проведя в компании сородичей следующие два часа. От одного только вида лейтенанта ап-Айкалнара он сразу же затосковал по Кагырыбу и товарищу Шраку, по Арнольду Полукаровичу и Вузеллину, по Маки и даже по Желудьковской. Слишком много эльфов — вот как называется эта внезапная аллергия. Перебор, так сказать.
И дело даже не в том, что такой красивый мужик вертится возле твоей женщины, и не во все нарастающей потребности составления плана эвакуации оного из здания НЧЧК, пока дриады (уже плешь в паркете протоптали возле двери) не учинили бунт и не взяли кабинет штурмом. Вовсе нет.
Плохо другое — у этого столичного лощеного красавца с Нолвэндэ слишком много общего: знакомые, развлечения, впечатления. Светская беседа о Больших Имперских Скачках и охоте с борзыми довела провинциального следователя до белого каления. Такой себе легкий треп прирожденных аристократов о вещах, непонятных простому обывателю по определению. И если бы Эринрандира не вызвал к себе Ытхан Нахырович, то эльф бы окончательно взбесился от злости. В основном, на самого себя. За то, что абсолютно забыл о том, что Нол все-таки аристократка и выросла в среде, где балы, приемы, чучела с вензелями, и самое главное, неписаный кодекс дворянской чести — неотъемлемая часть жизни. Той самой жизни, которую Эрин видел лишь на страницах глянцевых журналов, причем пятигодичной давности.
Со всей силы хлопнув дверью, наорав на бродящую без дела Желудьковскую и сдержанно послав подальше Грэя Вольфовича, капитан выпустил пар и почувствовал хоть какое-то облегчение.
Той самой жизни, которую Эрин видел лишь на страницах глянцевых журналов, причем пятигодичной давности.
Со всей силы хлопнув дверью, наорав на бродящую без дела Желудьковскую и сдержанно послав подальше Грэя Вольфовича, капитан выпустил пар и почувствовал хоть какое-то облегчение. Паранойя ликовала.
Чуткий руководитель в приватной обстановке повел себя совсем иначе, чем на утреннем собрании. Он лично налил следователю рюмочку коньячка, а так же придвинул поближе деликатесную закуску.
— Сверху приказали меня поругать? — напрямую спросил Эрин, опрокидывая душистый напиток по-простецки залпом, словно какую-то дешевую водку чюлк-к-ухепсовского разлива.
— И припугнуть, — невесело ухмыльнулся орк, закусив копченой сардинкой. — Так, чтобы «глаза и уши» получили возможность убедиться, что ты здесь в Распадке вовсе не как лембас в здравуре валяешься.
— А кто у нас «глаза и уши»? — лениво поинтересовался капитан. — Тавариль Силтиндировна аль златовласое чудо столичное?