НЧЧК. Теория Заговора

«Птурс, — подсказывает ушастый гоблиненок, крепко пожимая протянутую руку. — Правда, клёво получилось?».

«Не то слово! — уверяет его эльф. — Я перед тобой в долгу».

«Проставишься! — смеется Птурс. — Кстати, пью я только спирт».

Юный маг слегка преувеличивал свои возможности. После первого стакана разбавленного пиндостанской тролле-ролой медицинского спирта его развезло, а после второго — они вместе с эльфом отправились блевать в кусты. Так и подружились.

Про остальные совместные подвиги Эрин мало кому рассказывал, особенно девушкам.

Поток непрошенных воспоминаний натолкнул капитана ап-Телемнара на мысль совершить пусть не самый приятный, но необходимый визит. В фамильную усыпальницу Трандуилионов, чтобы совершить традиционное «возжигание» на месте упокоения Элеммира и отдать последнюю дань другу.

На широкие аллеи столичного эльфийского некрополя опустился густой туман. Руку протяни и пальцев уже не видать. Но Эрин без труда нашел огороженную низким мраморным заборчиком площадку, посыпанную слоем гравия, на которой чуть меньше месяца назад сгорела дотла погребальная лодка с телом полковника ап-Морвениона. Ветер унес дым в сторону моря, пепел размок от дождей и впитался в почву. Ничего не осталось от Элеммира, кроме памяти в сердцах тех, кто его любил.

Эрин зажег крошечную поминальную лампадку на специально отведенном для ритуала месте, и, опустившись на колени, долго-долго смотрел на маленький трепетный огонек.

Он не заметил, как туман медленно растаял, а когда вернулся из странствий по закоулкам памяти, увидел, что на противоположной стороне площадки, возле стены с черными гранитными табличками с именами всех упокоенных здесь Трандуилионов, стоит женщина. Сначала Эрин решил, что это леди Лаириэль, но, подойдя ближе, с удивлением признал в незнакомке Линдиссэ.

Нет, она не была сумасшедшей, но печаль и безнадежность непроницаемым облаком окутывали разум девушки. Они с Элеммиром считались удивительно красивой парой. Внешне, разумеется. Но на самом деле, не было в целом мире более непохожих и совершенно неподходящих друг другу существ.

Ходили слухи, будто Линдиссэ шутки ради опоила ап-Морвениона сильнейшим приворотом, лишь для того, чтобы на спор покорить «самого красивого эльфа Империи», но Эрин точно знал — все это глупые домыслы невежд. Любовь — штука сложная, если не сказать коварная, можно одновременно до безумия любить и совершенно не понимать предмет страсти. И для эльфов, надо заметить, такое взаимоисключающее сочетание чувств отнюдь не редкость. И еще неизвестно, кто страдал больше от невозможности наладить нормальные отношения — Элеммир или Линдиссэ? Вряд ли ей льстило, что после очередного разрыва он выбирает в любовницы таких же жгучих брюнеток с белой кожей, как она сама.

— Здравствуй, — тихо молвила девушка.

— Доброе утро, Линдэ.

Эрин осмотрелся вокруг, но сопровождающих не заметил.

— Ты здесь совсем одна?

— Я теперь всегда одна, — вздохнула эльфийка и провела пальчиком по выгравированной на граните надписи с именем возлюбленного. — Элье меня бросил.

Энчечекист никогда не умел утешать женщин с разбитым сердцем, а потому не нашел подходящих слов. Впрочем, Линдиссэ не нуждалась в его утешении. Напротив, то, что Эрин не стал скорбным голосом излагать прописные истины и прочие банальности, только расположило к нему несчастную девушку.

— Это я виновата. Я, и больше никто.

Эльфийка прислонилась лбом к влажной каменной табличке и монотонно, с интонацией заводной куклы, стала бормотать. Тихо, но разборчиво.

— Зачем?… зачем я позвонила?… они врали… все время врали… звонили, звонили, звонили и врали, врали, врали… и по телевизору прямо в утренних новостях… она говорила такие глупые вещи… я же знала… мы же сто раз обсуждали… лучше бы ты накричал… я не хотела обидеть… но они так достали со своими интервью… я не вытерпела… а ты… а потом… опять в новостях… и вдруг тебя нету… только кровь… кровь на стене… почему я не позвонила вечером?… почему я такая дура?… Элье?… я виновата… да… во всем виновата… я… ты… они…

Увидев, что у Линдиссэ вот-вот начнется истерика, Эрин насильно оторвал её от стены скорби и прижал к себе — маленькую, хрупкую, трясущуюся от рыданий. Живой комок страданий и горя.

— Не надо, Линдэ, не надо. Не плачь, котеночек.

Она вообще ничего не весила, эта девочка, и Эрин успел донести девушку на руках почти до выхода из некрополя, когда туда примчался отец Линдиссэ.

— Не уследили. Она опять сбежала, — посетовал он, закутывая дочь в плед и укладывая её на заднее сидение автомобиля. — Спасибо вам, капитан.

— За что? — удивился Эринрандир.

— За то, что не судите мою дочь, — грустно сказал эльф. — Она уже сама себя осудила на вечную казнь.

Очень, между прочим, верно сказано. Разве мы не становимся для себя самыми безжалостными палачами? Что-то в этом духе подумалось Эрину, когда он глядел вслед отъезжающей машине. Несмотря на наглухо застегнутую куртку, энчечекиста знобило, и вовсе не от сопереживания Линдиссэ. Как ни странно, но что-то в словах девушки показалось ему… странным?… подозрительным?.. необъяснимым?.. Зуд, который испытывает породистая ищейка, которая вдруг почуяла знакомый запах, запах преступления в данном случае.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197