Лемуриец кивнул и побрел к выходу. На улице он полной грудью вдохнул свежий воздух и схватился за стену, чтобы не упасть.
— Эк тебя скрючило, — сочувственно покачал головой Жмых.
— Боюсь, этот продукт плохо сочетается с моей физиологией, — пожаловался Лукас, — он наверняка содержит микроэлементы, которые мне противопоказаны.
— Нечего хватать все, что под руку попадется, и заливать в желудок.
— Но ты сам пил пиво.
— Так то пиво. Пиво — оно и есть пиво. Не может идти во вред мужскому организму, а только на пользу. А ты сок вздумал пить. Будто баба какая-нибудь.
Лемуриец оторвался от стены и медленно побрел вдоль темной улицы. Глеб шел рядом, вглядываясь в ночной пейзаж — не появится ли на горизонте какая-нибудь опасность. Не хотелось угодить в неприятности. И так за последнее время чего только не приключилось.
— Знаешь, что меня волнует, Глеб Эдуард? — заговорил Лукас.
— Откуда мне знать!
— Это был риторический вопрос.
— Какой?
— Не требующий ответа.
— А-а. Так бы и сказал сразу, что тебе просто языком почесать захотелось.
— Скажи, видел ли ты на Дроэдеме хотя бы одного бородавочника?
— Нет.
— Вот именно, — кивнул лемуриец. — Не кажется ли тебе странным, что бородавочников здесь нет, а склад с продуктами для бородавочников существует?
— Не кажется. Существует и существует. Мало ли что.
— Такое ощущение, что кто-то специально подготовился к прибытию бородавочников, ожидал их как дорогих гостей и даже заранее запасся припасами.
— Эй-эй, ты что это балакаешь?! — Глеб остановился. — Кто это будет мерзких бородавочников ожидать как дорогих гостей? Рангуны, насколько я знаю, их тоже на дух не переносят. Да, дух от них исходит, прямо скажем, не самый приятный. Скверный такой душок. У нас на астероидах вертухаи знаешь что придумали, чтобы жизнь коскам невыносимой сделать? Пихали их в одну камеру с бородавочником. И парень сразу раскалывался. Его, бородавочника, и не удавишь даже. Руки марать противно. А удавишь — воняет, как клоп.
— И все же…
— Погоди-ка. То есть ты хочешь сказать, что в ближайшее время нам стоит ожидать массового прибытия на Дроэдем бородавочников?! Вот жуть-то какая! То-то здесь дома такие дешевые!
— Совсем необязательно, — возразил Лукас. — Я хочу сказать, что кто-то заранее подготовился к тому, что на планету могут прибыть бородавочники.
— И о чем это говорит?
— Не знаю. Но мне кажется странной такая предусмотрительность.
— Может, это какой-нибудь безумный рангун, — предположил Жмых, — который буквально тащится от бородавочников. Бывают же и такие…
— Как ты от холоди… — лемуриец осекся.
— Как я от холодильников, значит, — закончил за него фразу Глеб. — Ты меня достал, графоман! Я бы дал тебе по кумполу еще разок, но, боюсь, ты снова впадешь в буйное умопомешательство.
Я не люб-лю хо-ло-диль-ни-ки! — проговорил он, чеканя слова. — Не люб-лю их! Втыкаешь?!
— Ладно, ладно, конечно, втыкаю, — заверил его Лукас. — Я просто пытаюсь строить предположения, зачем кому-то здесь понадобился склад холодиль… тьфу ты, бородавчанских продуктов.
— А ты не думал о том, что кто-то просто любит бородавчанскую кухню?
— Ты что, полагаешь, Глеб Эдуард, кто-то в своем уме может любить бородавчанскую кухню?
— Почему именно в своем уме, — поднял бровь Жмых, — скажи мне, Лукас, ты много на Дроэдеме наблюдал людей и рангунов, про которых можно было бы сказать, что они в своем уме?
— Да, ты абсолютно прав, Глеб Эдуард, здесь одни закоренелые преступники, убийцы, насильники и извращенцы. Не представляю, как меня занесло в этот рай, чтоб тому, кто мне посоветовал сюда прилететь, пусто было.
— Это ты на меня намекаешь? — поинтересовался Жмых.
— Да нет… Откровенно говоря, почему я не стал возражать, когда ты предложил на Дроэдем двинуть… Я ведь слышал об этой планете и раньше…
— Правда?
— Правда… Причем от одного уголовника…
— Вот как? Интересно, с кем же это ты водил компанию?
— Как-то раз в Мамбасу меня задержали за незначительное правонарушение…
— Избил кого-нибудь до смерти?
— Не совсем. Один тип утверждал, что я покушался на то, чтобы его убить. Лгал, конечно. Мне-то, существу с тонкой душевной организацией… В общем, не в этом суть. Меня ведь отпустили.
— Просто так? — удивился Глеб.
— Конечно, не просто так, — начал раздражаться лемуриец, — пришлось отдать копам тысячу рублей.
— Немало. — Жмых присвистнул. — Сознайся, ты все же кого-то пришил?!
— Они так говорили, — не стал спорить Лукас. — Обычная полицейская ложь, чтобы выбить у подозреваемого как можно больше денег. Но я рассказываю тебе не об этом! В камере я познакомился с одним типом. Он-то мне и рассказал, что есть-де такая планета — настоящий рай на краю Галактики. Местные жители, говорит, не испорчены полицейской системой. Для мошенника со стажем там самое место. Певчей жабой разливался, пока я ему не поверил. Звали его, кажется, Рубленый.
— Рубленый?! — встрепенулся Жмых. — Ты уверен? Лысоватый такой? Вот здесь, — он провел по горлу, — шрам. Выглядит так, как будто зашивали грубыми нитками по живому.
— Точно, он, — согласился лемуриец. — И откуда ты только всех знаешь?
Глеб заметно помрачнел.
— Знаю я многих. Но этот — подсадной.