— Да, — кивнул Лукас.
— До чего же рангуны наглые ублюдки! — выдохнул Глеб.
Факир одобрительно хмыкнул.
— Почему ты обвиняешь рангунов? — поинтересовался лемуриец.
— Потому! — насупился Глеб. — Они всегда во всем виноваты. Все плохое из-за этих сволочей лохматых происходит. Если где-то какой-то беспредел случился — значит, все, значит, ищи рангуна.
— Точно, — отозвался Факир. — Ну, всё, прибыли.
Катер опустился на крышу. Его обступили личности весьма мрачного вида. Негр выпрыгнул на пластик первым.
— Здорово, пацаны!
— Привет, Факир. Как сам?
Жмыха и Лукаса все игнорировали — не задевали, но и здороваться не спешили.
А Факир скалил белые зубы и кричал во все горло:
— Привет, Гнутый! Здорово, Бобер! А Шмыга где? Нет? Значит, сдается мне, это Шмыгу сбили сейчас над набережной… Чей-то катер файерболом достали, из толпы… Только ошметки во все стороны полетели. Ну, почем я знаю, живой или нет… Мы дальше полетели. Чем бы я ему помог? Самим под файербол подставляться?! Ну его. Но, сдается мне, отбегал Шмыга, оттрубил свое в этом мире. Пора в стеклянный ящик…
Лысый, стоял в дальнем углу крыши, поодаль от Посадочной площадки, в окружении плечистых телохранителей. Заметив, что Жмых смотрит на него, бугор поманил Глеба пальцем.
— Эх, чего-то ему надо, — помрачнел Жмых.
— Пошли, что ли, со мной, Лукас! Ты после драки как себя чувствуешь — нормально?
— Терпимо, — сквозь зубы процедил лемуриец.
— Так пошли. Может, опять драться придется…
— Пожалуй, я лучше тут постою. Боюсь, меня что-нибудь разозлит, и я неправильно отреагирую.
— Хм, пожалуй ты прав. Ладно, пойду один.
Жмых направился к Лысому. Телохранители расступились — некоторые из них держали руки в пиджачных карманах, пальцы их явно лежали на спусковых крючках.
Лысый улыбнулся Глебу, как старому знакомому, которого не видел много лет.
— Шустрый ты парень, Жмых…
— Есть немного…
— И даже не немного, а, пожалуй что, слишком шустрый… Наслышан, наслышан, как ты пиджачок свой вернул. Нужен он тебе был очень, наверное, — тут такие пиджаки по пять рублей, и цвет любой на выбор…
— Он был мне дорог как память.
— Память, значит. Занятно. А теперь вот рангуны мне предъяву кидают — напал, мол, такой-то и такой-то на их человечка, на их территории. А кто такой этот человечек, который теперь на рангунов работает, — даже мои ребята не знают. Может, киллер со стажем или авторитет из окраинного мира… Что скажешь?
— Доктор он. Из больницы в Мамбасу. На наркотиках чуть не погорел. Сбежал. Сюда подался. Слить меня собираешься, да, Лысый?! — Жмых сглотнул.
— Кого интересует, друг мой, погорел он, не погорел? Здесь мы все чисты перед законом, — ответил Лысый, игнорируя последний вопрос.
— Слить меня хочешь? — повторил Жмых.
Бугор вздохнул, смерил его полным усталости взглядом.
— Ладно, не гоношись. Стой спокойно и молчи, когда о тебе разговор пойдет. Я своих людей не сливаю. Не то что ты мне очень дорог — репутацией дорожу. Так что за пушку не хватайся — а то свои же поло-дат. Усек?
— Хорошо, — кивнул Жмых, хотя хорошего тут было мало.
Ситуация нравилась ему все меньше. Интуиция подсказывала, что бугор скорее сольет парочку своих людей, чем будет устраивать пальбу и воевать с рангунами.
— Понятливый мальчик. На, возьми!
Лысый протянул Глебу красивый вороненый пистолет.
— С чего такая щедрость? — удивился Жмых. — Засвеченная пушка, что ли? Хочешь меня копам сдать?
— Здесь нет копов, дурачок. Я хочу поручить тебе важное задание. Если начнется шум — пальнешь из этой штуки в рангуна… Ну, по ходу базара ты поймешь, в какого.
— Да я не киллер вовсе, — нахмурился Глеб.
— Это не пистолет, а парализатор, — объяснил Лысый.
— Что-то я не совсем понимаю…
— А тебе понимать и не надо. Ты делай, что говорят. Ладно, свободен, — буркнул Лысый. — Пока свободен.
Жмых кивнул, сунул подаренный парализатор за пояс, вернулся к Лукасу Тот стоял на самом краю крыши, разглядывая пейзаж с самым безмятежным видом. На крышу садились катера. По воде к казино подъезжали моторные лодки и роскошные яхты, набитые рангунами под завязку.
— Так, вроде все собрались, спускаемся в большой зал! — крикнул Лысый. — Без моей команды не шмалять. Кто рыпнется — свои положат. Вы меня знаете. Всей толпой они направились вниз по лестнице. Большой зал оказался не просто большим, а по-настоящему огромным — половина поля для проведения Больших межгалактических игр, не меньше. И рангунов в нем отиралось видимо-невидимо. Сотни полторы, а то и две. Людей было куда меньше — шестьдесят, максимум семьдесят.
— Что-то расклад меня не веселит, — прошептал Глеб, оказавшись снова рядом с Факиром.
— Не дрейфь, Жмых. Врукопашную с этими гориллами никто не полезет. А волынщики у нас лучше ихних. Враз всех пошмаляют.
Глеб погладил рукоять парализатора. Интересно, что замышляет Лысый? В кого надо стрелять и когда?
Люди столпились в одном конце зала, рангуны — в другом.
Лысый вышел вперед, пожевывая незажженную сигару. Могучий рангун, с которым Глеб уже успел познакомиться, вальяжной походкой бывалого каторжника выкатился навстречу бугру.
— Я тебя внимательно слушаю, — нараспев проговорил он, растягивая слова, и ухмыльнулся. Толпа за его спиной одобрительно зашумела.