Неизменный порноканал в спальне окончательно доканал Глеба. Шампанское они пошли пить, как же…
Жмых отключил стереовизор и принялся метаться по помещению, ища глазами, что бы такого разорвать на части или изничтожить. В Мамбасу, впадая в подобное деструктивное настроение, он, по обыкновению, направлялся в ближайший бар и ввязывался в драку. Но в этом пустынном районе, прилегающем к кладбищу, даже подраться было не с кем. Не громить же, в самом деле, последние пристанища беззащитных мертвецов, ко всему прочему заключенных в прочные стеклянные кубы. Еще привлекут за вандализм. Вечером погромишь кладбищенские постройки, а утром гонг — отряд самообороны явился с тобой разбираться.
Глеб взмахнул руками, намереваясь вцепиться себе в шевелюру, зацепил стоявшую на столике бутылку. Она рухнула на пол, содержимое стало быстро разливаться вокруг.
«Интересно, что они там делают, — подумал Жмых, — наверное, закончили развлекаться и обсуждают, какой я жалкий обидчивый идиот. Ну, погодите же, подонки, сейчас я вам покажу».
Глеб выбежал из дома и побежал по гравийной дорожке к жилищу Лукаса. В окнах пятого строения свет горел приглушенно. Дверь была плотно закрыта, занавески на окнах задвинуты. Жмых заскрипел зубами от ярости. А лемуриецто — настоящий ловелас, времени зря не теряет.
Жмых заскрипел зубами от ярости. А лемуриецто — настоящий ловелас, времени зря не теряет. Ладно, сейчас они получат свое!
Глеб приблизился к двери и нажал на звонок. Он ожидал удара гонга, но вместо этого в доме запел соловей, выводя незатейливую попсовую мелодию мягкими трелями.
«Все перенастроил, — поразился Жмых, — да, неплохо быть хакером!».
— Никого нет дома, — ответил бархатистый голос в ночи, похожий на голос холодильника.
— Кто это? — поднял голову Глеб.
— Автоматический секретарь.
— Не дури меня, морда. Как это никого нет, когда в комнатах свет горит?
— Никого нет дома! — повторил автоматический секретарь.
— А я говорю, есть.
— Никого нет дома!
— Эй, Лукас, — заорал Жмых во все горло, — а ну вылезай, хорек, хватит прятаться! Это я, Глеб. Есть разговор. Понял?!
В доме царила тишина. Глеб прислушался и уловил медленную спокойную мелодию. Тем, кто находился внутри, не было до него никакого дела.
— Ах, так! — разъярился Глеб. — Ну, погодите же. — Он огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы ему помочь попасть в дом, и обнаружил неподалеку кусок щебня. К его удивлению, камень отлетел от стекла, не причинив ему никакого вреда. Бронированное!
Поколотив в дверь добрых минут десять, Жмых развернулся и направился к своему дому. Во время прошлого визита в подвал он заметил канистру с надписью «Горючее» и охотничьи спички. Теперь они могут пригодиться.
— Никого нет дома! — приветствовал его возвращение автоматический секретарь.
— Сейчас посмотрим, — скривился Глеб и принялся обильно поливать крыльцо и дверь горючим, прошел вдоль фасада с перевернутой канистрой, полил ударопрочное стекло и подоконник. Его лицо светилось темным торжеством, когда он чиркнул спичкой и поднес ее к разлитой лужице у двери.
Эффект превзошел все его ожидания. Вместо того чтобы воспламениться, жидкость сдетонировала с оглушительным хлопком, вся сразу. Глеб с воплем пролетел несколько метров по воздуху и приземлился в заросли кустов, проделав в них внушительную брешь.
Зато дверь распахнулась спустя мгновение. На пороге стояли ошарашенный Лукас в цветастом халате и Алиса с растрепанной прической.
— Что здесь произошло? — лемуриец обалдело оглядывался кругом. — Свет.
Перед домом зажегся прожектор, высветив изрядно пострадавшую опаленную лужайку и брешь в кустах.
— В нас что, попал метеорит? — спросила Алиса. В это мгновение в кустах послышалось шевеление.
— Кто здесь?! — Лукас нахмурился.
— Это я, я. — Из кустов с кряхтением полезло что-то черное, в оборванной, покрытой сажей одежде.
— Глеб Эдуард?! — с сомнением поинтересовался лемуриец.
— Точно, — прохрипел Глеб, — мне очень… кхе… кхе… нехорошо.
— Боже, что с тобой случилось? — Алиса подбежала поближе, помогая Жмыху выбраться на освещенное место. Пахло от разгоряченной девушки очень соблазнительно.
— Сам не знаю, — соврал он, — я всего лишь хотел сказать вам «спокойной ночи», подошел к двери, а тут как бабахнет. Ну и дальше я смутно что помню.
Он покачнулся, и Алисе пришлось подхватить его под локоть.
— Ему совсем плохо, — проговорила она, глядя на Лукаса широко открытыми глазами.
— А что здесь делает эта канистра? — с подозрением поинтересовался поэт.
— Какая… канистра? — выдавил Глеб.
— Не знаю ничего ни о какой канистре.
— Мне кажется, знаешь.
— Какая еще канистра?! — прикрикнула на лемурийца Алиса. — Какой же ты черствый! Никакие ожидала от тебя!
— Но…
— Ты не проводишь меня до моего дома? — жалобным голоском попросил Глеб, — боюсь, один я не дойду…
— Конечно же, провожу, не волнуйся, милый, — Алиса провела по щеке пострадавшего, стирая следы сажи.
— Может, я сам его провожу, — начал Лукас, впрочем, без особого энтузиазма. Видно было, что поэт устал.
— Нет! — выкрикнул Глеб, и уже тише добавил: — Ты лучше оставайся здесь со своей канистрой. Она тебе дороже друга!