— Да ты же вот-вот отрубишься, — проговорил Жмых. — Елки зеленые! — Эту присказку он перенял у коска — уроженца Земли, который вместе с ним отбывал срок на тюремном астероиде. Тот упоминал «елки зеленые» частенько, по поводу и без. И хотя Глеб знать не знал, что может означать это странное выражение и как именно выглядят «елки зеленые», время от времени он его вворачивал. — Эй, ты, как там тебя, навигатор, помоги-ка мне перелезть в кресло!
Андроид подошел, протянул ладонь, за которую Глеб ухватился. С помощью навигатора ему удалось перебраться в кресло. Сразу стало легче дышать. Хотя тяжесть никуда не делась.
— Ладно, — проворчал Жмых, — попробуем прорваться.
— Перегрузка продолжает расти, — покосился на него Лукас. — Если так дальше пойдет, нас просто расплющит.
— Угробишь нас, я сильно расстроюсь, — нахмурился Глеб. — Ты уж постарайся, дружище. Мне умирать никак нельзя. Я еще молодой. У меня еще планов знаешь сколько.
— Будто у меня планов нет?! — проворчал лемуриец, впервые проявив раздражительность. — Я еще не написал самые великие свои стихи!
— Спокойнее, — сказал Глеб, стараясь разрядить назревающий конфликт, — не заводись.
— Я еще не написал самые великие свои стихи!
— Спокойнее, — сказал Глеб, стараясь разрядить назревающий конфликт, — не заводись. Я тоже горячий, знаешь ли. Ты прав, пожалуй. В космопорте нас накроют почти наверняка. Тамошние хорьки небось уже сигнал получили от своих корешей из Мамбасу. Ждут нас, легавые. Точно ты просек. Ты вот скажи-ка лучше, ты что, совсем не спал?!
— Совсем. Не время для сна. При необходимости я могу обходиться без сна трое и даже четверо суток, но сейчас… очень устал.
— Ну, ты даешь! — протянул Глеб. — Молодец. Стальной характер. Уважаю. Я так не могу. Мне покемарить обязательно надо. Хотя бы часиков семь-восемь. А то просыпаюсь злой как черт. И могу кому-нибудь в морду дать, иногда даже совсем без повода. Как вот ты иногда.
— Я?! — удивился лемуриец. — Что ты хочешь этим сказать?
— Да ничего-ничего, — успокоил его Глеб. — Гляди-ка лучше, шарик все больше и больше. Не иначе как пересиливает нас этот магнит.
— Придется применить ускоритель! — объявил Лукас.
— Какой еще ускоритель?! — занервничал Глеб, напуганный решительным выражением лица поэта, и успел подумать, что напрасно согласился сопровождать безумного лемурийца в этом путешествии.
— Пространственный, — сообщил Лукас и под полный отчаяния вопль Глеба коснулся одного из сенсоров на пульте и рванул на себя рычаг.
— Ох ты, ексель-моксель! — вскрикнул Жмых. Перегрузка сделалась нестерпимой, тяжесть навалилась так, что в глазах поплыли радужные круги, а нос наполнился кровью.
Лукаса ускорение и вовсе скосило на корню — он откинулся на спинку кресла и уронил голову на грудь, потеряв сознание.
«Вот ведь дятел отчаянный! — про себя выругался Глеб и ощутил, что сам «поплыл» и вот-вот тоже отключится, если не предпримет что-нибудь, чтобы хоть немного ослабить перегрузки. Он потянулся к рычагу, ухватился за гладкий металл и, совершив почти невозможное, протащил его назад. Тяжесть отступила, оставив биение пульса в висках и привкус крови в носоглотке. Глеб выдавил, едва шевеля губами:
— Навигатор, твою налево, идем по долбаному коридору к проклятой планете! Хрен с ним!
Андроид кивнул, без видимых усилий подошел к пульту и пробежался по сенсорам и кнопкам. Гул тут же сошел на нет, в рубке повисла тишина. Только лемуриец, бессильно лежащий в кресле, едва слышно дышал.
— Фу-у-уф, — выдохнул Глеб. — Так-то лучше будет!
Кровь по венам побежала заметно быстрее. И сердце застучало увереннее. Хотя перегрузки, конечно, никуда не делись. Но по сравнению с теми, которые он испытывал раньше, стало заметно легче. Дышалось, во всяком случае, хорошо.
Примерно так он ощущал себя, когда ступил на борт челнока, доставлявшего каторжников из пояса астероидов на ближайшую луну — перевалочную базу, откуда коски разлетались по всей Галактике. Глеб навсегда запомнил первый глоток свежего воздуха, поступающий из-за решетки вентиляционной системы. Каким сладким казался этот воздух, как освежал и даже пьянил. В сравнении с совершенным, произведенным системами корабля кислородом разреженный, отдающий затхлостью воздух на астероиде представлялся зловонной взвесью, призванной отравить организм каторжников через легкие.
«Ну, псих! Едва нас не угробил! — дыша полной грудью, Жмых погрозил лемурийцу кулаком. — Поваляйся теперь в отключке! Отдохни немного. Надо бы. как очухаешься, устроить тебе хорошую взбучку, чтобы сначала думал, а потом уже лапами долбал по пульту».
Глеб встал, приложил к носу платок. Прошелся по рубке, разминая затекшие ноги. Возле основного иллюминатора задержался ненадолго, вглядываясь в огромный сине-черный шар планеты Дроэдем.
Поверхность голубого цвета образовывала тонкий серп. «Одноногая черепаха» подходила к планете с ночной Стороны. Звезда, вокруг которой обращался Дроэдем, светила в правый иллюминатор.
Внимание Жмыха привлекла едва различимая на горизонте светлая точка. Неизвестный объект маячил впереди, следуя тем же курсом, что и они.
— Эй, навигатор, — Глеб ткнул пальцем в иллюминатор, — можно узнать, что это за хреновина там летит?