— Лысый?! — насторожился Стира. — Так вы под Лысым ходите?
— А то, — ответил Глеб с вызовом. — Лысый — наш бугор.
— Везде этот Лысый, — с неудовольствием проворчал главарь, но лучемет убирать не торопился. — Чего вы тогда на нашей территории делаете? Раз вы под Лысым, он должен был вас предупредить, что мы у себя беспредельничать не разрешаем.
— Мы и не беспредельничали, — ответил Глеб.
— Он у меня пиджак отнял, — пискнул Кротов, скрывающийся за толпой рангунов.
— Это был мой пиджак, — рассердился Жмых, — я ему временно дал его поносить. Еще в Мамбасу. Слышал о Мамбасу? Чудик Кротов оттуда… Мутагенами торговал там, прикидываясь доктором, чтобы медсестер соблазнять. Вроде не по профилю работа, а пиджак он у меня слямзил… Такая вот сволочь!
— Правда? — поинтересовался Стира. — Ты прежде не рассказывал, что наркотой и химией занимался и шмотки воровал…
— Я доктор! Доктор! — заорал Кротов.
— А насчет пиджака? Украл?
— Не совсем. Мы обменялись одеждой…
— Значит, правда, — сделал вывод главарь и сразу поскучнел, горящие глаза потускнели, и плечи опустились. Он сгорбился и стал даже выглядеть старше. — Ладно, — проговорил он. — Видать, ошибочка у нас вышла. — Нажал на кнопку и сунул сложившийся в считаные секунды двуствольный лучемет в кобуру. — Вы вот что, — обратился он к Жмыху. — Валите из этой части города. Ни людям, ни лемурийцам здесь не место. Если они подо мной не ходят. Чтобы я вас здесь не видел. И Лысому передайте, что с ним по этому поводу на стрелке терки будут. У меня пушкой под носом размахивать нечего. Еще и на моей территории. Пусть инструктирует впредь своих подробнее.
— Босс, — заговорил Клешня, — у меня к ним свои счеты. Можно, я хотя бы…
— Ты что, не слышал?! — возвысил голос Стира. — Это люди Лысого. Хочешь их получить, все вопросы к Лысому. Тебе война нужна? Мне нет.
— И мне нет, — злобно посверкивая маленькими глазками, проворчал Клешня. — Но с этими ребятами мы еще встретимся. А лучше — может быть, я провожу их до выхода из нашей зоны?
— Нет, — коротко бросил Стира. — Сами доберутся. Уходим.
Рангуны побрели прочь по улице. Зрелище было комичное — особенно сзади: обезьянье общество покидает цирк…
— Гы-гы, — вполголоса хохотнул Жмых. — Хорошо иметь надежную крышу.
— Если эта крыша не имеет тебя, — отозвался Лукас.
— Что? А, да… Пожалуй, ты прав. Пойдем быстрее к нашей Парниковой роще!
Лукас кивнул и бодро зашагал вперед, толкая перед собой тележку. Жмых устремился было за ним, но потом закричал:
— Стой!
— Что такое? Ты считаешь, что нужно оставить в магазине тележку? Мы можем завезти ее потом… — оптимистично заявил Лукас.
— Ноги моей не будет в этом проклятом обезьяньем магазине! Но мы же вызвали такси! Со всеми этими рангунами я совершенно о нем забыл. Водитель, надо сказать, не торопится.
— Вот и ладно… Сэкономим два рубля. Посмотрим город.
Жмых недобро взглянул на лемурийца.
— Два рубля тебе жалко? Ну и жлобство… Меня уже ноги не держат!
— Был у меня один приятель, — наставительно начал Лукас.
— Это тот самый, которого ты пришил? — перебил его Глеб. — Который, по твоим словам, сам коня привязал?
— Никого я не пришивал и не привязывал, — помрачнел лемуриец. — Если ты о моем компаньоне из Мамбасу, на трагическую смерть которого ты все время намекаешь, то нет, я говорю не о нем…
— Ладно, не обижайся, — примирительно произнес Глеб. — После недавней свары я сам не свой.
— Так вот, — продолжил Лукас, — этот приятель все свои деньги прокатывал на речном трамвайчике…
И когда другие объедались мороженым и сладостями, а также личинками жуков-листогрызов, он сидел и смотрел на реку. Туда, куда улетали его денежки. Вот что значит быть расточительным. А у него денег было больше, чем у всех нас. Троюродная бабушка присылала.
— Понял, все это происходило в интернате для дефективных, — кивнул Жмых.
— Да, ты догадлив, Глеб Эдуард… Не желаешь покатить тележку?
Жмых хотел воспротивиться тому, что его привлекают к работе, но потом решил — несправедливо заставлять ишачить только Лукаса. Тем более идея позаимствовать тележку из супермаркета была его. А тележка — хорощая штука. В хозяйстве пригодится. Возвращать ее Глеб не намеревался в любом случае.
До висячего мостика через реку, разделявшую город пополам, оставалось метров десять, когда сзади послышался рев турбин реактивного катера.
— Копы! — выдохнул Жмых, бросая тележку. — Спалились!
— Но ведь… — начал Лукас.
Глеб его не слушал. Выхватив из кармана довольно грязный носовой платок, он принялся усиленно протирать им ручки тележки из супермаркета.
— Что ты делаешь? — испугался лемуриец.
— Уничтожаю улики…
— Но здесь нет полиции! Глеб застыл.
— Да… Действительно… Значит, за нами гонятся рангуны из универсама. Они не будут искать улики. Просто изобьют нас до полусмерти за свою ржавую, несмазанную тележку. И бросят истекать кровью посреди улицы!
Желтый катер приблизился к земле, завис над дорожкой. Из него показался крупный рангун.
— Это не наше! — закричал Жмых. — Нас попросили довезти! Не бейте нас, мы за все заплатим!
Рангун и бровью не повел. Казалось, он даже не слышал воплей Глеба.
— Такси заказывали? — басовито пророкотал он, хмурясь.