Глеб стал наступать, и парень попятился. Спускаясь по ступеням, они двинулись в подвал. Из-за плеча стриженого Глеб увидел второго охранника. Тот, наоборот был лохмат и худ, держал наперевес автомат и глядел свирепо. Но торчащие по обе стороны головы большие уши не оставляли сомнений — и этот таргариец.
«У лохмоухих-то с Алиской какие дела могли быть?» — мелькнула в голове Глеба быстрая мысль и тут же отступила — охранник передергивал затвор.
— Не стреляй! — проревел Жмых, надеясь, что тот услышит заглушаемые противогазом вопли. — Или твоему приятелю — конец!
Зеленый туман становился все гуще, но падать на пол в здоровом сне таргарийцы не спешили. Сзади что-то пронзительно мычал Кротов, только Глебу было недосуг его слушать. Худой таргариец заорал:
— А мне плевать! — и нажал на спусковой крючок. Очередь ударила в спину бритого. Тот всхрюкнул и попытался осесть на бетонные ступени, но Глеб, давно готовый к такому обороту событий, крепко держал его.
Пули свистели рядом, откалывая камешки от каменных ступеней. Некоторые попадали в основание двери и рикошетили, что Жмыху совсем не понравилось.
— Осторожнее, — загудел Кротов. — На них газ действует не так, как на людей!
Охранник палил беспорядочно, поводя автоматом из стороны в сторону, надеясь, что какая-нибудь шальная пуля угодит в Глеба. Щелк… Щелк. Щелк. Патроны кончились! Жмых взвился вверх, отшвырнул измочаленное пулями тело — оно покатилось по ступеням с тошнотворным стуком, и произвел два выстрела в крепкую фигуру, дергавшую затвор. Первый заряд пролетел над левым плечом охранника и ударил в стальную дверь, не причинив ей ни малейшего вреда. Второй попал таргарийцу в грудь и с грохотом взорвался. Жмых ринулся вниз по ступеням. Перешагнул через тело убитого. Вместо грудной клетки у парня образовалась огромная дыра.
«Многовато покойничков, — подумалось Глебу. — А ведь я не мокрушник… Но он сам виноват».
Кротов замычал еще отчаяннее.
— Чего тебе? — обернулся Жмых.
— На всех газ действует усыпляюще. На таргарийцев — возбуждающе. Они впадают в агрессивное состояние, — промычал доктор.
— Информация запоздала, — хмыкнул Глеб. — Хорошо, хоть наверху не было таргарийцев. Или были… Ладно, пора забирать деньги!
Впрочем, до денег было еще очень далеко. Вторая стальная дверь, ничем не уступающая первой, преграждала доступ в хранилище.
— Где эта шлендра?! — проревел Жмых. — Алиска, иди сюда!
Девушка неслышно спорхнула по ступеням.
— Чего тебе, Глеб Эдуард?
— Тут вторая дверь!
— Я знаю.
— Как же нам открыть ее? Почему ты не предупредила?
— А ты меня слушал хоть раз? И, вообще, нужно быть повежливее!
Глеб уже замахнулся, но вовремя сдержал себя и униженно пробормотал:
— Я не хочу тебе сделать ничего плохого, Алиса. И очень тебя люблю. Скажи, как открывается дверь, моя дорогая!
— Это другое дело. Я сейчас.
Девушка побежала вверх по лестнице. Но Глеб, нервы которого были на пределе, заорал:
— Стой, шлендра, я не догоню, так пуля догонит! — и ринулся следом.
Догнав Алису, Жмых взял ее за руку и нежно произнес:
— Я хочу быть рядом с тобой, любимая. Не убегай. Я не хочу расставаться с тобой надолго.
Алиса покрутила пальцем у виска. Вместе они добрались до тела Лысого, и Алиса принялась расстегивать рубашку бандитского главаря.
— Понимаю твои чувства, милая, но, может быть, лучше не сейчас? — с трудом сдерживая ярость и готовую сорваться с языка брань, спросил Глеб.
— Ключ от второй двери он носит на шее.
— А, вот как. Ну, доставай.
Как только Алиса выудила из-под рубашки Лысого небольшой ключик, Глеб грубо вырвал его из руки девушки и устремился вниз, едва не сбив Кротова, который мялся на лестнице.
— Где твоя галантность, Глеб Эдуард? — крикнула ему вслед Алиса.
— Ты меня уже достала! Заткнись!
Ключ подошел к двери. Секунда — и Жмых очутился в хранилище. Алиса и Кротов спешили следом.
Подвальное помещение оказалось не слишком большим — примерно четыре на четыре метра. Но забито оно было едва ли не под завязку. На стальных полках лежали объемистые пачки, упакованные в плотную вощеную бумагу. Жмых поспешно вскрыл ближайшую к нему, орудуя найденным возле охранников штык-ножом. Дернул плотную пачку. И уставился на нее со счастливым выражением на лице. Сторублевые купюры. Здесь их было столько, что могло бы хватить ему на несколько жизней. Если, конечно, расходовать средства с умом. А уж он-то знает, как тратить деньги.
Если, конечно, расходовать средства с умом. А уж он-то знает, как тратить деньги.
Вдоль левой стены стояли пластиковые коробки. В одной из них уже копалась Алиса, прикладывая к блузке алмазные колье разного размера и формы. Глеб для себя отметил, что бриллианты очень подходят к противогазу.
Кротов навис над другой коробкой, пересыпая золотые кольца и монеты из ладони в ладонь. Завороженный видом несметного богатства, он постанывал, как сладострастный бородавочник в период брачных игр.
— И как мы все это унесем?! — поразился Глеб. — Тут же… Тут же денег до черта. Какие там пятнадцать миллионов… Здесь все двадцать… Тридцать! А то и пятьдесят! Мурашки меня просто одолевают!
— Может, дело все же не в деньгах? — проявил профессиональный интерес Кротов.