— Могу я чем-то помочь вам, сэр? Похоже, вас интересует наш пункт экзальтации. У вас есть какие-либо вопросы, которые вы хотели бы задать? Есть что-нибудь, в чем я могу просветить вас?
Он обернулся к сублиматичке. Ростом девица была почти с него, личико миловидное, но какое-то пустое, хотя он отдавал себе отчет, что на его оценку могло повлиять предубеждение.
Сублиматики извратили то, что было нормальным, но необязательным для всех видов живых существ в отношении религии. Они верили, что Сублимация — естественный выход для каждого, будь то человек, животное, машина или даже Ум. Все в мире движется к последней трансценденции, к нирване.
Вступавшие в секту Сублиматиков должны были год посвятить миссионерской деятельности, пытаясь привлечь как можно больше неофитов, прежде чем им будет позволено Сублимироваться самим, то есть слиться с одним из групповых сознаний секты для того, чтобы созерцать нереальность. Некоторые дроны, ИИ-сты и Умы, склонявшиеся к преимуществам подобного образа жизни, вняв аргументам сублиматиков, поступали, как и прочие машины в таких случаях, исчезая в направлении ближайшего Суб-Организма, хотя пара-тройка неофитов застревала в предсублимационном состоянии на достаточно долгий срок, чтобы помочь общему делу. Вообще говоря, отношение к культу было, мягко говоря, довольно неоднозначным. В Сублимации видели то, что обычно случается с любым соци-Умом, и усматривали в этом движении скорее смену жизненного стиля, чем форму некого религиозного посвящения.
В Сублимации видели то, что обычно случается с любым соци-Умом, и усматривали в этом движении скорее смену жизненного стиля, чем форму некого религиозного посвящения.
— Даже не знаю, — замялся Генар, строя из себя этакого подозрительного простака, которого нелегко околпачить. — А во что вы конкретно верите, позвольте спросить?
Сублиматичка посмотрела как-то странно — поверх его головы — на прохожих.
— О'кей, мы верим в силу Сублимации, — сказала она. — Давайте, я расскажу вам об этом подробнее. — Она снова посмотрела на то, что творилось у него за спиной. — Может быть, мы уйдем с дороги, как вы думаете? — И взяла его под локоть, уводя на тротуар.
Генар-Хафун оглянулся. Гигантское животное, на которое он уже обращал внимание — шестиногий пондрозавр — медленно продвигался по улице в сопровождении свиты зевак. Косматый зверь с коричневой шерстью был украшен длинными цветастыми знаменами и лентами. Им управлял разряженный погонщик, который размахивал огненным жезлом. На животном был воздвигнут сверкающий серебристо-черный паланкин. Стеклянные затемненные шоры, издалека похожие на солнечные очки, прикрывали глаза пондрозавру. Его сопровождали пятеро клистрифлеров. Существа с черными бивнями торопливо шлепали лапами по мостовой, пара крепких плечистых охранников с трудом удерживала их на поводках.
Толпа мешала продвижению процессии: пондрозавр остановился и задрал в небо длинную морду, издав негромкий сдавленный рев. Затем привел в порядок свои глазные складки, почесавшись двумя передними конечностями и неодобрительно покачал головой. Толпа зевак расступилась, и громадное животное вместе с эскортом двинулось дальше.
— Да… — произнес Генар-Хафун. — В самом деле, нам лучше убраться с дороги. Давайте-ка, пропустим малыша.
Одним глотком допив «9050-й», он осмотрелся в поисках, куда определить пустой бокал.
— Пожалуйста, позвольте мне! — «Субли» взяла бокал из его руки с такой осторожностью, словно он был священной реликвией. Генар-Хафун последовал за ней на пешеходную дорожку. Она вела его под руку, медленно продвигаясь сквозь толпу ко входу в секос, возле которого та самая женщина продолжала с ироническим видом беседовать с двумя сублиматиками.
— Вы когда-нибудь раньше слышали о сублимации? — спросила девушка, не отпуская его локоть.
— О, еще бы, — с энтузиазмом отвечал ГенарХафун, не спуская глаз со знакомого лица. Они остановились у входа в секос, вступив в «зону тишины». Здесь находился невидимый акустический экран, ограждавший несколько метров тротуара от звуков суетного мира. Единственным шумом, проникавшим сюда, было мягкое позвякиванье струн и шорох морского прибоя. Звуки эти исходили, конечно же, из святилища.
— Вы верите, что каждый должен спасти свою задницу, спрятав ее среди прочих задниц, не так ли? — спросил он с невинным видом. Он был всего в нескольких метрах от женщины в черной миниюбке, но поскольку находился в «зоне тишины», не мог слышать ее голос. Лицо было именно таким, каким он его запомнил: глаза и рот те же самые. Она никогда так не укладывала волосы, но их цвет — воронова крыла — был тот же.
— О, нет! — воскликнула «субли» с ужасно серьезным видом. — Мы верим как раз в то, что от своего тела можно окончательно избавиться и…
Краем глаза он видел, как приближается пондрозавр, окруженный восхищенной толпой. Улыбнувшись сублиматичке — дескать, все, что вы говорите, безумно интересно, он повернулся, чтобы лучше рассмотреть женщину в черной мини-юбке.
Нет, не она. Определенно. Она бы давно узнала его, и моментально бы среагировала. Может, делает вид, что не замечает его? Но она никогда не умела скрывать свои чувства.
Ни от кого, а уж тем более — от него. Вот она снова посмотрела в его сторону и быстро отвернулась.
— …высшее выражение нашей квинтэссенциальной, то есть присущей нам, потребности быть чемто выше, чем мы являемся на самом деле…