Три года спустя прибыла следующая экспедиция — а, как ты помнишь, все это происходило на самых галактических окраинах, причем скорости были тогда намного ниже средних — они не нашли ровным счетом ничего. Ни звезды, ни артефакта, ни даже сенсоров, оставленных «Трудным Ребенком»; только радиомаяки караульных блоков, которые к тому времени уже заглохли. Выглядело это так, как будто гравитационные пульсары по соседству поглотили загадочную звезду, а с ней и все остальное оборудование.
— Так они что, просто исчезли?
— Просто исчезли. Причем бесследно, — подтвердил Тишлин. — Еще никто в истории не терял целое солнце, даже если оно было мертвым.
— В то же время, — продолжал дядя, — Основной Системный Транспорт — ОСТ, с которым было назначена встреча у «Трудного Ребенка» для ремонта двигателя, передал, что ОКБ был, по всей видимости, атакован: причиной поломки была не авария и не промышленный брак. Это было нападение.
Если не считать до сих пор необъяснимого исчезновения целой звезды, все шло нормально почти двадцать лет. — Рука Тишлина хлопнула по столу. — Ах да, конечно, были проведены расследования, экспертизы, создавались комиссии. В результате пришли к выводу, что система находилась под защитой. Причем весьма и весьма высокотехнологичной защитой. Возможно, созданной какой-то неведомой Працивилизацией. Возможен и другой вариант, менее вероятный: солнце и все остальное вместе с ним просто кануло в Гиперпространство и, таким образом, исчезло навсегда, как «Летучий Голландец». Этот случай потом еще долго мусолили, пока не стали относиться к этому как к какой-то древней сказке.
И вот что происходит дальше. Через семьдесят лет «Трудный ребенок» вдруг заявляет, что он больше не хочет входить в группу «Контакта». Он оставляет это сообщество, или организацию, как тебе угодно. Оставив Культуру, он примкнул к иной цивилизации — что опять же очень необычно для корабля такого класса. В то же время экипаж корабля пошел по пути Необычных Жизненных Выборов. — Призрак откашлялся, прочищая горло, и продолжал:
— Примерно половина выбрали бессмертие, другая половина автоматическую эвтаназию. Несколько оставшихся прошли изнурительное обследование, в ходе которого, впрочем, ничего особенного найдено не было.
Затем пришла очередь дронов, входивших в экипаж корабля: все они присоединились к Групповому Уму и с тех пор были недоступны для коммуникации. В течение столетия почти все люди, выбравшие бессмертие, также исчезли. Затем Особые Обстоятельства потеряли контакт с «Трудным ребенком». Похоже, он просто исчез точно таким же непостижимым образом, как тот артефакт. — Призрак снова пожал плечами. — Это произошло пятнадцать лет назад. Бэр. До последнего дня никто ничего не видел и не слышал об этом корабле. Последующие исследования ни к чему не привели. Дело просто закрыли. История все же получила огласку, но лишь через полтора века после случившегося. Одно время даже была поднята шумиха в масс-медиа, но, увы, журналистам не с кем было поговорить, не у кого было взять интервью, что-нибудь разузнать, купить и выпытать: все, можно сказать, сошли со сцены. Короче, никакого материала, из которого можно слепить, составить, списать и сварганить статью. И, конечно, основные фигуры — звезда и артефакт — исчезли прежде всех остальных, поскольку стали недостижимее недостижимых.
— Очень хорошо, — задумчиво пробормотал Генар-Хафун. Все очень…
— Погоди, — сказал Тишлин, поднимая палец. — Тут есть еще одно обстоятельство. Остался один член экипажа «Трудного Ребенка», тот, кто может заговорить, несмотря на тот факт, что последние 24 тысячелетия он пытался избежать всяких разговоров.
— Человек?
— Человек, — подтвердил дядя Тишлин. — Капитан судна.
— Он…
— Она, — поправил Тишлин.
— Тогда такое допускалось? — Генар-Хафун не смог сдержать саркастической усмешки.
— Это была номинальная, условная должность. Даже в те времена, — сказал Тишлин. — Причем Зрейн Трамов была, скорее, командир экипажа, чем корабля.
— Причем Зрейн Трамов была, скорее, командир экипажа, чем корабля. В любом случае, капитан Зрейн Трамов, или же ее тень… — Голограмма Тишлина запнулась, пристально наблюдая за реакцией Генар-Хафуна. — Она находится на Сохранении на борту ОСТ «Сновидца».
Призрак снова выдержал многозначительную паузу, дав время Генар-Хафуну среагировать на имя корабля. Ожидание оказалось напрасным, по крайней мере, видимой реакции не последовало.
— К сожалению, сохранилась только ее личность, — продолжал Тишлин. — Душа, но не тело. Ничего, кроме персонализации. Тело погибло при атаке Айдаранов на Орбитал примерно тысячелетие назад. Зрейн постаралась замести следы — вероятно, с помощью симпатизирующего ей Ума корабля — и если бы не нападение Айдаранов, она бы так и сохранила инкогнито до се — го дня. Только во время послевоенной экспертизы мозга установили, кто она такая. Особые Обстоятельства полагают, что Зрейн может знать нечто существенное об утерянном артефакте.
Генар-Хафун сидел некоторое время в молчании, поигрывая шнурком своего комбинезона. «Сновидец». Давненько он не слышал этого имени, которое в свое время постарался забыть, пытался стереть даже эхо памяти обо всем, что касалось этого странного корабля, и надо сказать, преуспел в этом.