— Не следовало вам вставать на пути моего дрона, — ответил «Довод». — Я рад, что вы не преуспели в этом и даже потерпели поражение. Да-да, меня чрезвычайно радует, что дрон оказался под защитой неопознанного объекта. Я считаю это хорошим знаком.
— Что? Вы в своем уме?
— Буду вам весьма признателен, если вы перестанете атаковать мое ментальное состояние с регулярностью, достойной лучшего применения, и позволите мне спокойно заниматься своим делом. Не стану извещать другие корабли о вашем нападении на моего дрона, но предупреждаю, что подобные противозаконные действия в дальнейшем будут встречены уже не столь снисходительно.
— Ну что же, прощайте и доброго пути.
— Куда вы уходите?
— Я никуда не ухожу.
II
ОКБ «Серая Зона» был готов к состыковке с ОСТ «Сновидец». ОКБ уже собрал своих немногочисленных пассажиров в кают-компании. Один из похожих на скелеты (сложенных из одних шарниров без кожуха) дронов-прислужников присоединился к ним, когда они наблюдали вид из гиперпространства, транслируемый на стенной экран. ОКБ развил всю скорость, на которую был способен, продираясь под тканью пространства, по слегка изогнутой траектории, почти идентичной курсу исполинского судна, растущего за кормой.
— Потребуется скоординированное отключение двигателей и Переместитель, — сообщил им небольшой куб, составленный из разновеликих компонентов, тоже дрон. — На несколько мгновений никто из вас не будет находиться под моим полным контролем.
Генар-Хафун еще не успел придумать хлесткой реплики по этому поводу, когда подал голос дрон Чарт Лайн:
— В смысле — не надо пытаться тормозить за тебя?
— Верно, — согласился дрон-прислужник.
— Вот он, приближается, — сказала Альвер Шейх.
Она сидела на кушетке, поджав под себя ноги, потягивая ароматную жидкость из фарфоровой чашки. Перед ними в симулированном пространстве появилась гипотетическая точка. Точнее, это был вид за кормой, на что недвусмысленно указывали цифры на шкале. Точка шла на сближение, неуклонно увеличиваясь. Постепенно она приняла вид массивного сияющего яйца, в полной тишине выкатывающегося снизу.
Генар-Хафун стал рядом с Альвер, опираясь на спинку кушетки. Внезапно судно дрогнуло. Возникло ощущение, будто они находятся в подводной лодке, о которую только что потерся боком кит или другое гигантское млекопитающее.
.
Альвер Шейх досадливо ойкнула, когда содержимое чашки плеснуло ей на грудь.
Теперь экраны заполнял серо-голубой бесконечный бок МСТ. Корабль еще раз качнуло, словно на волне у причала, и вот уже их глазам предстала лестница из широких ступеней, похожая на вход в античный храм. Широкие выступы вели к прямоугольному входу, по периметру освещенному огоньками. За ним в темном пространстве посверкивали другие огни. Вид пополз назад, открыв множество таких же входов, расположенных друг подле друга, — остальные, правда, были закрыты. Над и под ними, размещенные в лицевых частях ступеней, находились двери размером поменьше, все подобным же образом закрытые. Но этот вход был гостеприимно распахнут.
— Успешно, — произнес дрон-прислужник.
Вид снова изменился, когда корабль медленно пополз назад, останавливаясь перед единственным открытым отсеком.
Генар-Хафун нахмурился:
— Мы что, уже состыковались? — спросил он дрона-слугу. Тот обернулся к нему лицевой частью — вернее, просто повернул сенсоры на шарнирах — и сделал паузу, достаточно длительную, чтобы человек почувствовал себя полным кретином.
— Да, можно сказать и так, — произнес он, словно имел дело с ребенком.
— Но мне говорили…
— Добро пожаловать на борт «Сновидца», — раздался голос у них за спиной. Все одновременно обернулись к высокой сухопарой фигуре, одетой в черное. Это существо стояло у входа в каюту. — Меня зовут Аморфия.
III
Дрон вернулся к кораблю «Довод к Рассудку» и был принят на борт. Минуло несколько секунд.
— Ну что? — спросил «Рок, Подвластный Изменениям».
Последовала непродолжительная пауза. Так, микросекунда или что-то вроде того.
Затем:
— А вы знаете, ведь он пустой! — раздался удивленный голос «Довода».
— Как пустой?
— Так. Пустой. Он ничего не записал. Как будто и не был нигде.
— Вы уверены?
— Взгляните сами.
Посыпались данные. «Рок» перенес их в сердечник памяти, как раз свободный для таких случаев.
Кажется, именно в тот момент он начал догадываться, чем была Эксцессия на самом деле. Хотя нет, догадываться он начал почти за месяц до происходящих событий. Эксцессия была не чем иным, как эквивалентом замкнутой комнаты, изолированной камерой, клеткой. Еще больше информации хлынуло из «Довода к Рассудку»: поток новых данных грозил затопить первоначальные. Корабль Культуры проигнорировал их. Частью Ума он внимал завываниям, глухим шумам, исходящим из этой закрытой комнаты.
Поток информации проскочил от «Довода к Рассудку «к «Печальному Консулу» за мгновение до того, как «Рок» послал собственный предупредупреждающий сигнал. Он проклинал себя за медлительность, хотя его предупреждение, даже если бы оно поспело вовремя, наверняка осталось бы незамеченным.
Он просигналил отдаленному кораблю эленчей, заклиная его поверить, что случилось худшее. Тот откликнулся не сразу.