Пара встретилась в воздухе над центром колодца, челюсти каждого метили в глотку противника. О результате поединка говорить пока было рано, но Генар-Хафун чувствовал, что удача отвернется от Пятирука. Разговор с кораблем отвлекал его от решения важной дипломатической проблемы.
«Да, да, да, я уже слышал такое и прежде, «Смерть и Гравитация». И что толку? Какого дьявола именно я должен… о, нет!»
Что такое? — переспросил «Смерть и Гравитация». — Что вы имеете в виду? Я прошу быть внимательным к моим словам, поскольку…
Но вниманием Генара владели гладиаторы. Зверь в голубом ошейнике вцепился в глотку красному. Большинство задир встретили это с воодушевлением. Пятирук и его болельщики принялись стонать, свистеть и орать.
Вот черт.
«Костюм, ты где?» — позвал Генар-Хафун.
В чем дело? — немедленно откликнулся спецжилет. — Я думал, вы общаетесь с этим…
«Забудь о нем. Видишь зверя в голубом ошейнике?»
Смотрю во все глаза.
«Дави его эффектором».
Я не могу этого сделать! Это жульничество!
«Задница Пятирука в опасности. Делай, что тебе говорят, или понесешь личную ответственность за крупный дипломатический инцидент».
Как? Но вы…
«Действуй, костюм! Давай, я знаю, что последнее усовершенствование позволяет тебе сделать это незаметно для их мониторов. Разве ты не чувствуешь, как его конечности смыкаются на моей шее? Пятирук может проститься с дипломатической карьерой после этого пари; вероятно, сейчас он обдумывает, как удобнее вызвать меня на дуэль. А там уже не будет иметь значения, кто кого убьет: я его, или он меня… Все закончится войной между народами».
Хорошо-хорошо! Пожалуйста…
Что-то прожужжало над правым плечом Генар-Хафуна. Голубой обмяк и потерял хватку. Зверь в красном ошейнике набросился на соперника, мигом переломив ситуацию. Его челюсти с острыми, как бритва, протезами сомкнулись на голубом ошейнике. Рядом, двигаясь словно в толще воды, Пятирук неспешно начал подниматься с места, напоминая стартующий дирижабль.
«Вот так!.. Да, «Эс и Гэ», о чем вы говорили?»
В чем причина задержки? Чем вы там занимаетесь?
«Ничего особенного. Как вы говорите, разъяснения — лишняя трата времени. Продолжайте».
Полагаю, вы потребуете гонорар. Сколько вы хотите?
«Черт возьми, дайте подумать. Можно собственный корабль?»
Мы сможем договориться.
«Я согласен».
Вы получите все необходимое на борту «Сновидца».
Вы получите все необходимое на борту «Сновидца». Только будьте осторожны. Там, на борту «Спящего».
«О да, конечно».
Генар-Хафун, пожалуйста. Прошу вас, скажите, что вы. на это согласны.
«Что я слышу, «ЭсГэ» — вы просите меня? Я не ослышался?» — рассмеялся Генар-Хафун. Пятирук медленно поворачивался к нему. Голубая тварь уже беспомощно трепыхалась в челюстях у красной.
Да, прошу? Ну, вы согласны? Время поджимает.
«Хорошо, я согласен! Теперь все?»
Уголком глаза Генар-Хафун заметил, что одна из конечностей Пятирука приближается к нему, намереваясь хлопнуть по плечу. Он приготовился к удару.
«Я подумаю об этом».
Но…
«Убирай этот сигнал, костюм. Скажи модулю, чтоб не копался. И отключись от связи, пока я тебя не вызову».
Генар-Хафун нейтрализовал эффект скорина. Он улыбнулся и радостно вздохнул, когда триумфальный удар Пятирука обрушился на его плечо. У него клацнули зубы, а Культура обеднела на тысячу кредитов. Вечер обещал закончиться весело.
IV
В эту ночь коменданта снова мучили кошмары. Во сне он встал с постели и направился вниз по аллее. Трубы над бараками изрыгали черный дым, но в лагере царила тишина. Он прошел между немыми палатками, миновал сторожевые вышки и вышел к фуникулеру, который перенес его над лесом к леднику.
В глаза бил ослепительно белый свет, холодный разреженный воздух обжигал горло. Ветер осыпал его мелкой снежной крупой, гнал по льду верткую поземку, заставляя ее метаться вдоль замерзшей стиснутой ущельем реки.
Комендант огляделся. Теперь они копали на западном склоне, там, где он увидел их впервые. Лазеры выжгли в леднике глубокий котлован; люди, дроиды и техника перемещались по дну сверкающей ледяной чаши, точно сонные насекомые. Склон был девственно-белым, лишь несколько валунов торчали на нем черными пятнышками. Валуны угрожающе нависали над котлованом, но убрать их не было времени, верховное командование постоянно поторапливало…
Краны спускали в котлован штабеля груза. Вагонетки ждали, угольно-черный дым клубился над белым ландшафтом. Охрана бодро поскрипывала сапогами, инженеры оживленно спорили у двигателя лебедки. Мрачные лица людей в рваной форме и дырявых башмаках становились все отчетливее по мере приближения кабинки фуникулера.
Затем раздался грохот, и земля под ногами содрогнулась.
Он увидел, что вся восточная половина склона медленно сползает в ледяной котлован. Лавина плыла торжественно и величаво, вздымая облака ледяной пыли над крохотными черными фигурками рабочих и охраны. Комендант увидел, как люди разбегаются перед ледяной лавиной, а та падает прямо на них, подминая под себя…
Немногим удалось уйти. Большинство навсегда исчезло, словно гигантский сверкающий ластик стер их с белого листа бумаги. Шум падающей лавины был так оглушителен, что комендант почувствовал его грудной клеткой.