— Хм-м? — Леллиус снова глотнул из жестянки и повернулся к собеседнику.
— Я увидел этот сигнал на обшивке легкого крейсера, — понизив голос, сказал Леффид. — Он был вплавлен в броню. — Едва заметно между лезвий…
— Лезвий? — переспросил Леллиус.
Леффид помахал рукой.
— Декоративных. Если бы корабль не подошел так близко к яхте, я бы его ни за что не заметил. И самое интересное, что корабль, скорее всего, не знает о том, что у него светится на броне.
Леллиус некоторое время не сводил взгляда с салфетки.
Затем откинулся в кресле.
— Хм-м, — сказал он. — Ничего, если я включу нейродетектор?
— Не беспокойтесь, — сказал Леффид, — я уже выяснил, что корабль называется «Свирепая Целеустремленность» и прибыл вне расписания в док 807-6. У него небольшая неполадка с двигателем, но не думаю, что это как-то связано со шрамами на его обшивке. Что же касается локации сигнала: это где-то между звездами Кромфалет I/II и Эспери… чуть ближе к Эспери. И больше об этом ничего неизвестно.
Леффид отстучал команду на клавиатуре карманного терминала, и через некоторое время из прибора вырвался луч, мгновенно испепеливший салфетку дотла.
— Итак, — Леллиус выдержал паузу. — Видимо, у эленчей была проблема посложнее, чем та, с которой столкнулся этот корабль задир. — Он покачал головой. — Клановый флот — восемь кораблей — вышел отсюда сто дней назад в экспедицию. В область Смерча.
— Я помню, — подал голос Леффид.
— Имелись, — Леллиус говорил с расстановкой, — некоторые признаки, — так, слухи, — что с экспедицией не все в порядке.
— Ну, — сказал Леффид, опираясь ладонями в стол и собираясь встать с места, — может, это пустяки, но я думаю, стоит обратить на это внимание.
— Хорошо, — прохрипел Леллиус, все так же покачивая головой. — Вовсе необязательно усматривать здесь интерес Тенденции. Последний корабль, который заходил сюда, был судном Саббатиков. Неблагодарный трусливый нахал, моська, но мы могли продать его на Материк.
— Да, старый добрый Материк, — произнес Леффид. «Материк» было обычное в Тенденции обобщающее название для всего, что принадлежало к исконной Культуре. Он улыбнулся. — Ну, что ж…
Он расправил крылья, собираясь покинуть собеседника.
— Не хотите остаться? — иронически прищурился Леллиус. Могли бы заключить пари. Ставлю на то, что вы выиграете.
— Благодарю вас, но я, пожалуй, воздержусь.
Сегодня вечером мне предстоит принять гостью, поэтому я должен почистить ножи и перышки.
— Ну, желаю приятно провести время.
— Надеюсь, ваше пожелание сбудется.
— Ах, проклятье! — вырвалось у Леллиуса, когда с нижних ярусов донесся стон трибун: гонка завершилась.
— Не переживайте, — Леффид дружески похлопал вице-консула по круглому плечу и направился к подвесному мосту, который доставил его к основному стволу гигантского искусственного дерева.
— Да, — вздохнул Леллиус, посмотрев на серое пятно пепла, оставшееся на столе от сожженной салфетки. — Скоро здесь начнутся такие гонки — закачаешься!
III
Альвер Шейх рыдала в подушку. Что за ужас — очнуться от такого сна и оказаться в новом невообразимом кошмаре! В ее сне какой-то парень — что было вообще невероятно — предпочел ей другую. Она взглянула в зеркало, чтобы приободриться — и тут же повалилась на кровать, содрогаясь от рыданий. Конечно, в ее жизни и раньше бывали неприятности: например, мама что-то запрещала… Или ей случалось ночевать на какой-нибудь новой планете под чужими звездами, и тогда она чувствовала себя ужасно одинокой, уязвимой и беззащитной. Или умирали домашние любимцы… В конце концов, сон — это только сон. Но такого ужаса она еще никогда не испытывала. Явь оказалась куда страшнее сна.
Оторвав от подушки мокрое лицо, Альвер посмотрела в реверсионное поле и увидела свое отражение. Она тут же взвыла, зарылась головой в подушку и яростно замолотила ногами под одеялом. Кровать, пытаясь восстановить равновесие, закачалась в гравитационном поле, точно студень.
Ее лицо изменилось! За ночь, пока она спала — всего за один день пути от Фаг-Роида, ее прекрасное, миловидное, разбивающее сердца личико, на которое можно было часами любоваться в зеркало, изменилось! В свое время, когда он стала настолько взрослой, чтобы имплантировать наркожелезы, она получила возможность экспериментировать со своей внешностью, оставаясь в то же время всегда молодой. Но сейчас! Ее лицо, на которое она готова была без устали смотреть, смотреть и смотреть, — не потому что оно было совершенным, а потому, что оно было просто чертовски хорошеньким, — ее лицо подменили! Какой кошмар!
Во-первых, ее лицо расплылось и побледнело после всех тех утомительных процедур, которые с ним проделали.
Во-вторых, оно было уже не ее лицом.
В-третьих, оно было старым!
Женщина, на которую ей надо быть похожей, оказалась старше ее! Намного старше! На целых 60 лет!
Достигнув к двадцати пяти годам стабильности в жизнедеятельности организма, граждане Культуры до двухсот пятидесяти лет могли любоваться неизменностью собственного отражения. Потом начиналось медленное, но неотвратимое старение. Альвер слышала, что к четыремстам волосы обычно белеют (или даже выпадают!), кожа покрывается морщинами, грудь отвисает до пупка — фуй! И вот теперь она могла видеть себя в старости. Ну хорошо, не в старости, но эта женщина значительно старше ее! Ей же чуть ли не восемьдесят! Альвер всегда полагала, что будет выглядеть получше в такие же годы! Подключив реверсионное поле к ИИ-сту, можно с помощью простого поворота регулятора увидеть, каким будет твое лицо даже через двести лет. Она пробовала это делать, и ее изображения из далекого будущего оказывались неизменно великолепными!