Чтобы совершить аварийный маневр торможения, гигантский корабль аккумулировал всю имеющуюся в наличии энергию, — и всколыхнул энергетическую решетку. Цунами Эксцессии неуклонно росло не только в физическом пространстве, но и в гиперпространственной области, угрожая смешать то и другое, и вызвать выброс энергии, равного которому в галактике не отмечали вот уже полтысячи лет. За мгновение до того, как волна ворвалась в ткань реального пространства, корабль переключился с одного уровня гиперпространства на другой. Если он был прав, это должно было сработать. Если нет — он об этом сейчас узнает.
Все, что можно было сделать, он уже сделал.
Решать, что хорошо и что плохо не было времени. Созерцая живую стену Эксцессии, он неспешно перебрал всю свою жизнь, словно пересыпал горсть камешков из одной руки в другую. Если его и возродят, то, вероятно, уже в другой матрице.
— Ты не боишься смерти? — спросил он себя.
— Нет, — ответил «Сновидец». — Не боюсь. Я же — Эксцентрик.
Сохранение записи Ума, то есть твердая гарантия бессмертия, не распространялась на корабли его класса. Никто не мог поручиться, что при возрождении в новой психической матрице получится тот же корабль. Индивидуальность — вещь непостижимая, хотя отчасти и предсказуемая. Гарантия серийного бессмертия основывалась на храбрости корабля. У храбрых было больше шансов, что их воспроизведут в будущем. И храбрые знали, что они еще вернутся.
Но он был слишком индивидуален, он долгие годы требовал признать себя Эксцентриком, хоть и оставался до конца верен идеям Культуры. И то, что он часто не отвечал на посланные ему сигналы, вовсе не значило, что он пренебрегал ими. Для этого были свои причины: личная неприязнь, незначительность вопроса, или просто отсутствие свободного времени. Кстати, несмотря на то, что он оставил значительный след в истории, до сих пор не существовало о нем никаких киноматериалов, поскольку еще никому не удавалось пронести на борт камеру.
Итак, зная, что действительно может умереть, умереть совсем, навсегда, «Сновидец» просматривал судовые журналы и прочие свои записи, сверял копии и приводил в порядок захламленные ячейки памяти. Это было похоже на то, как седой ветеран, участник нескольких войн, сидит перед огромным бюро и перебирает письма и бумаги, чтобы составить завещание, но бумаг слишком много — дневники, документы, письма от него, письма ему… На эти он ответил, эти отложил, этого даже не прочел и совсем забыл о существовании отправителя…
В банках памяти «Сновидца» хранились все сигналы, которыми обменивались знакомые ему корабли, хотя, конечно же, не на все из них он отвечал и даже не все просматривал — его собственная переписка была слишком обширна, чтобы обращать внимание на послания, направленные кому-то другому.
Но сейчас, перетряхивая память, он наткнулся на тот единственный сигнал, которому, пожалуй, стоило в свое время уделить каплю внимания. Он лежал где-то на самом дне блока «совсем не важно», и «Сновидец» никогда не прочел бы его, если бы не это внезапное желание привести себя в порядок перед смертью. Сигнал пришел с борта МСТ — Малого Системного Транспорта «Только Настоящие Морские Волки»:
Благодаря Гравиес — гласила первая строка.
Это имя сразу привлекло внимание «Сновидца». Так вот кому доносила эта любопытная птичка? Он раскопал целый блок сообщений от МСТ — полный обмен сигналами, задания, аннотирование мысли, контекстуализации, дефиниции, обозначения, секретные шифры обмена информацией, секретные предписания и прочая конспиративная чепуха.
И обнаружил заговор.
Он ознакомился с материалами, в которых «Только Настоящие Морские Волки», «Предвкушение Нового Любовника» и «Пристрелим Их Позже» обменивались информацией. Здесь же участвовал и старый дрон некоего старика по имени Тишлин, который наблюдал плавучий остров в море туманностей.
«Я понял все, — пронеслось в голове, — но слишком поздно».
Эксцессия надвигалась.
«Сновидец» оглянулся на свое творение — «Желтуху», который шел прежним курсом. Аватара готовил людей к переходу в режим симуляций.
VII
Прошу прощения, мне очень жаль, — сказал аватара двум женщинам и мужчине. — Откладывать нельзя. Вам предстоит стать симуляциями — если вы, конечно, согласны.
Все трое уставились на него в крайнем изумлении.
— Но почему? — развела руками Альвер.
— Эксцессия начинает расширяться. Это конец.
— Ты хочешь сказать, что мы умрем? — спросила Альвер.
— Должен признать, что это вполне возможно, — сказал аватара, в голосе которого звучало сожаление.
— Сколько у нас времени? — спросил Генар-Хафун.
— Не больше двух минут. Через две минуты принятие решения станет неизбежным. Но решение может быть принято и раньше, в виде предосторожности, принимая во внимание непредсказуемость ситуации. — Он перевел взгляд на Альвер, Генар-Хафуна, и затем снова посмотрел на Дейэль. — Конечно, вступать в симуляцию предстоит по очереди.
— Погоди, — прищурилась Альвер, — что это за симуляция? Это вроде как отправить сознание на хранение, не так ли?
— Почти.
— Неужели угроза так неизбежна?
— Вы хотите, чтобы я продемонстрировал?
— Пожалуй, так будет лучше, — ответила Альвер, и спустя мгновение ее нейродетектор оказался напрямую подключен к «Сновидцу».