Кто ещё? Кто?нибудь из специалистов?техников? Возможно. Но тогда этот человек просто самоубийца. Покинуть станцию ему не удастся, а то, что первые подозрения падут на экипаж, было ясно даже младенцу. Военная прокуратура уже готова вцепиться в каждого, кто находился на борту.
Не походила эта история и на работу корпуса «Одиссей» — американского аналога Церкви Меча. Несмотря на ненависть, Влад испытывал к противнику немалое уважение и прекрасно знал, во что «Одиссеи» стали бы ввязываться, а во что — нет. И дело здесь вовсе не в гуманизме: убить несколько невинных людей ради серьёзной цели, если другого пути к ней нет, — корпус «Одиссей», не моргнув глазом, исполнил бы такой приказ. Но столь крупномасштабные акции были не в их стиле. Как и не в духе Церкви Меча. Оба таинственных ордена предпочитали действовать точечными уколами в жизненно важные центры — в этом, и не только, они были очень схожи.
Но нельзя было сбрасывать со счетов другие американские спецслужбы и подразделения. Устроив заваруху, они вполне могли привлечь «Одиссеев» в качестве прикрытия.
Влад прикинул вероятность того, что следователь Лоусон работает на эту неизвестную разведслужбу. Тогда, по прибытии на «Бородино», она непременно постарается спасти или убить того, кто помог американцам устроить провокацию. Влад вызвал на связь адмирала:
— Обеспечьте усиленный режим охраны всех гаваней крепости. Никто, повторяю, никто не должен покидать станцию. Это принципиально важно!
— Особый режим был введён в первые минуты после инцидента. — Контр?адмирал Амириани отвечал по?военному чётко. — Все меры предосторожности действуют по настоящее время. Вплоть до прибытия этой американской стервы ни один корабль не сядет на «Бородино» и не покинет его.
— Ни один?
— Ни один, за исключением вашего штурмовика, — уточнил адмирал. — Таня Лоусон прибывает на «Звёздной Голубке». Больше ни одному кораблю не будет дано разрешения на сближение.
Влад поблагодарил адмирала и отключил связь.
Значит, ни один корабль.
А следовательно, шпион, если таковой вообще был, всё ещё находился на борту станции.
Тем не менее с момента прибытия на «Бородино» Влад ни разу не испытывал покалывания в затылке, верного признака близости врага или добычи.
Влад не узнавал сам себя. Отец Онфим не раз говорил ему об особом даре «чутья» на противника, даре, которым Влад был наделён в полной мере. И вот сейчас это чувство молчало, не давая ему ни единого намёка на след врага.
Влад нахмурился: либо чутье изменило ему, либо противник оказался серьёзнее, чем предполагал отец Онфим.
Что ж, оставалось одно — заниматься своим делом. Настал черёд потрясти свидетелей.
Глава 15
Когда колдун?мучитель наконец ушёл, Старый Чёрт скрутился в шар и потерял сознание, что не избавило его от ноющей боли в изодранном, обожжённом теле.
Огненные челюсти продолжали терзать его тело изнутри. Старый Чёрт знать не знал, чем вызвал такую бешеную злобу колдуна, причём колдуна недюжинной силы.
Чёрт побери эти заклинания! От них нет спасения. Несколько слов — и ты уже на лопатках, и враг торжествует. Причём будь ты героем или трусом — результат одинаков.
— Эй, Чивайст, эй вы, духи смерти и все остальные! Заткнитесь! Это говорю я, Гомула. Угомонитесь, утихните, замолкните! И не заставляйте меня повторять Моторный бес умирает! Отойдите все, дайте мне место и покой. Я буду лечить его.
Огромное чёрное облако накрыло бесплотное страдающее тело.
Угомонитесь, утихните, замолкните! И не заставляйте меня повторять Моторный бес умирает! Отойдите все, дайте мне место и покой. Я буду лечить его.
Огромное чёрное облако накрыло бесплотное страдающее тело. Вся остальная нечисть в оружейном зале замерла и затихла. Никто, даже самые бесшабашные духи, не смел ослушаться Гомулу, когда она всерьёз начинала злиться, ибо гнев дочери тьмы был, пожалуй, не менее страшен, чем злоба любого мягкокожего колдуна.
Не скоро, очень не скоро пришёл в себя Старый Чёрт. Пелена чар Гомулы спала, и на него обрушился хор голосов, главную партию в котором исполнял визг Чивайста.
— Эй, ты, что тебе сказал колдун? Чего ему от тебя было надо? — требовательно верещал Чивайст.
Боль ушла, выпитая, вытянутая из его тела Гомулой. Осталась слабость. Но говорить было уже можно.
— Он спрашивал, был ли мой корабль военным или нет.
— Ну и был? — Чивайсту не терпелось узнать все подробности.
— Не был, — ответил Старый Чёрт. — Из «Холлидея Первого» такой же крейсер, как из тебя монашка. Так что немного тебе чести взорвать меня.
В глазах Чивайста засверкали недобрые огоньки.
— Ты трус, — прошипел дух смерти. — Ты врёшь, думал, что ложь спасёт тебя от мучительной казни. Врёшь, и сам видел…
— Заткнись, Чивайст, — рявкнула Гомула. — А если говоришь, говори вежливо. Я уверена, что наш гость расскажет нам всё как есть — когда придёт время. А сейчас — пусть он отдохнёт. Вы все слышали, что его корабль не был крейсером. Вы все знаете, что моторные бесы не лгут. Этого достаточно — пока что. Оставьте его и принимайтесь за свои дела.
Дочери Тьмы действительно ничего не стоило как организовать бунт нечисти, так и подавить его.