— дело рук шпионов или предателей, мы разберёмся с ними сами, не оповещая широкую общественность. Установки вам понятны, майор? Всё ясно?
— Так точно, — отчеканил Влад.
— Хорошо. Отец Онфим, вы можете идти. Проводите вашего человека и вернитесь.
— Слушаюсь, почтенные члены конклава, — сказал наставник и учитель Влада.
* * *
— Ну что, ты всё понял? — спросил отец Онфим, когда они с Владом вновь оказались в маленькой комнате под церковью на окраине Москвы. — Тебе ясно: мы все обращаем на тебя взоры, полные надежды… Впрочем, ни я, ни кто?либо из конклава не забыл, что ты только что вернулся с ответственной и опасной операции, отнявшей у тебя немало сил. Разумеется, никто и не думает лишать тебя твоего святого права на сон и отдых. Ты абсолютно свободен в своём выборе.
— Нет! — искренне воскликнул Влад.
Отказаться? Такое ему и в голову не приходило. В голове у него закружилась карусель образов: война… Надя… не в первый раз, но…
Отец Онфим сурово посмотрел на него:
— «Нет»? Что ж, хорошо сказано, сынок.
Молодец. Значит, ты согласен… Но ты всё правильно понял? Я имею в виду то, что было сказано о возможной версии со шпионом. Если честно, я и сам немало удивился, когда услышал такое распоряжение. Учти, если эта мразь до сих пор ошивается где?то на станции, то — можешь себе представить! — у неё есть возможность изменить сведения, сохранённые в памяти компьютеров «Бородина». Что тогда получит инспектор Лоусон, какую информацию? И что тогда прикажешь делать нам?
— А её нельзя… того, уб… ну, или хотя бы повлиять на неё, воздействовать как?нибудь? — осторожно поинтересовался Влад.
Отец Онфим поджал губы и покачал головой.
— Увы, нет. Если на неё кто?нибудь и может надавить, то не мы. А вот американцы… Ребята там, наверное, сейчас в поте лица копаются в её файлах, вынюхивая слабые места. У каждого человека, сынок, есть уязвимое место, ахиллесова пята. Я тоже пытаюсь нащупать её слабость. Без этого нам нечего и пытаться склонить Таню Лоусон на свою сторону. А если не мы, то её смогут убедить в своей правоте другие…
— Но как она поступит, если это действительно был несчастный случай? — спросил Влад.
— Лоусон — американка, сынок. Американка, и этим всё сказано. Может быть, одна из лучших дочерей своего грязного народа, но тем не менее американка. А разве можно доверять американцам, Влад? Мы должны исходить из того, что Таня Лоусон всегда будет поступать самым невыгодным для нас образом. Но при этом с ней не должно ничего случиться, поскольку гибель следователя будет автоматически воспринята как доказательство нашей вины.
Влад покачал головой. Никогда не доверяй американцу. Сколько раз повторял он вслед за учителем эту фразу! Ни ребёнку, ни старику, ни молоденькой девушке. Да, девушкам и женщинам — в особенности. Какая жалость, что судьба твоей страны зависит от проклятой американки! Отец Онфим прав. Как всегда.
— Я пытаюсь проанализировать все возможности, Влад. Во?первых, что, если Таня Лоусон обнаружит какой?нибудь заговор, чей?либо злой умысел? Я не могу отрицать возможности попадания на «Бородино» какого?нибудь маньяка…
— Американцы, без сомнения, нанесут удар, — осмелился произнести Влад.
— И ввергнут мир в кровавую бойню. Страшный суд придёт раньше назначенного дня. Начнется Апокалипсис. Миллиарды людей погибнут с обеих сторон. Сколько планет обратится в радиоактивную пыль или станет частью владений дьявольского хаоса? Атака духов войны может уничтожить даже бессмертные души солдат. Рухнут границы, взорвутся заставы, блокпосты и космические крепости. А что потом? Я ведь военный священник, сынок… Не одну сотню отличных парней я благословил перед тем, как они ушли в лучший мир. Мои руки до сих пор помнят их кровь…
Отец Онфим помолчал, думая о чём?то своём, а затем сказал:
— Там, наверху, не могут не думать об этом, не понимать этого. Иначе почему до сих пор мы и американцы не уничтожили друг друга, а продолжаем балансировать на грани мировой войны, удерживая себя от последнего непоправимого шага вот уже столько лет?
— И что теперь, отец Онфим?! — воскликнул Влад.
— Теперь… — священник мрачно усмехнулся. — Вся надежда, что наверху опять смогут договориться. Американцы объявят, что ответного удара не будет. Спишут всё на бесхозяйственность русских свиней, которые, однако, успели вовремя прислать извинения и выразили готовность выплатить достойные компенсации семьям пострадавших. В общем, вроде бы и не с чего войну начинать, не правда ли, сынок?
— Согласен, — осторожно ответил Влад.
Слишком уж загадочен и таинствен был сегодня отец Онфим. Влад, его верный ученик и последователь, привык к более или менее ясной картине мира, где человек его профессии по крайней мере знал, куда стрелять.
Слишком уж загадочен и таинствен был сегодня отец Онфим. Влад, его верный ученик и последователь, привык к более или менее ясной картине мира, где человек его профессии по крайней мере знал, куда стрелять. Американцы — это американцы, а значит, враги. И все их союзники, разумеется, тоже. Врагов Влад ненавидел. И убивал их, если на то был ясный и недвусмысленный приказ. Хорошая работа. Ясный, понятный мир. А теперь…