Подробно рассказывать не стоит, долго и скучно. Злоупотребление служебным положением, как вы, менты, выражаетесь. Там осторожненько направит события в нужное русло, там прикроет авторитетом и связями, там весьма искусненько прикроет возможного конкурента… Словом, вертелся в коридорах власти. Нет, я не спорю, он во многом помог, но вся практическая работа лежала на мне…
У Москальца наконец-то прорезался голос — безжизненный, тусклый:
— Это означает, ты поставил дело и больше года жил сущим бездельником, подсчитывая дивиденды…
— Вот она — благодарность, — вздохнул Агеев. — И вот она — интеллигентская логика. Нет, правильно про вас сказал товарищ Ленин. «Всего лишь поставил дело…» Каково? Всего лишь… А кто потом дело вытаскивал и спасал, кто чистил сортиры, когда ты скулил, охал и ломал руки, как забеременевшая институтка? «Виталий, все пропало…» «Виталий, все вскроется…» На твое бы место да Казмину, вот кто не моргнув глазом спалит полгорода при малейшей угрозе собственному благополучию и потом ни единой слезинки не проронит. Вынесло вас в кресла, слизняков…
— Казмина в деле? — спросила Даша.
— А ты думала, ее привлекали для роли мелкой лжесвидетельницы? Нет, Даша, это ферзь. Единственная, кроме меня, в ком я на сто два процента уверен. На дыбе висеть будет — не пискнет, пока остается один-единственный шанс увидеть когда-нибудь свои швейцарские закрома. Она ворочала всеми этими «Кроун-инвестами» и «Каравелла-фондами». Кое-какие платежи и прочие денежные операции исключительно через нее проходили. Это наш министр финансов. Кремень-старушка, а уж мозги… Я даже подумываю: может, ее в губернаторы выдвинуть?
— Когда начались все эти фокусы с «маньяком» и шарфиками, кто был единственной, настоящей мишенью? Ольминская?
— Ольминская, конечно. Видишь ли, Дашенька, в нашем многострадальном отечестве с роковой последовательностью опошлят и загадят любую светлую идею. Помнишь, у Гоголя? Не успеешь поставить забор, как натащат к нему неведомо откуда всякой дряни… Сначала Сомов взялся шантажировать — ну, этого успокоили мгновенно, потому что, скажу тебе честно, вопреки чеканному «де мортуис»… покойный был дурак редкостный. Знаешь, сколько он запросил? Чтобы хватило на подержанный «мерседес» с гаражиком. Выше этого фантазия не поднималась. А Олечка была умница, легкие эротические завихрения ничуть на ее интеллект не влияли. Встречается такое сочетание — красивая и умная, — ты не одна такая. Она свою партию вела искуснее. Хорошо представляла, сколько в такой ситуации можно потребовать. До-олго присматривалась, умно направляла Веньку Житенева, подстраховалась посредством Крокодила. И все же мышление у нее было насквозь провинциальным. Сделала две ошибки. Первая — недооценила масштабы предприятия. Есть масштабы, при которых шантаж автоматически влечет за собой крайние меры и источник опасности вместо выкупа получает пулю. Такие уж, у них в Европе, правила. Вторая Олечкина ошибка — переоценила свои женские чары и влияние на Крокодила. Он тоже не Сократ, но наделен звериным нюхом на опасность и прекрасно чувствует черту, которую ни за что нельзя переступать. И потому не стал поднимать волну, а предпочел принять мирные предложения и отдать Олечкины кассеты, которые она сперла и держала у Крокодила в качестве страхового полиса. Кстати, на месте Крокодила, я бы не вздыхал облегченно, партия еще не кончена, и что-то Фогель на него усом задергал — но это уж не мое дело… Одним словом, Дашенька, в какой-то момент началась классическая Совдепия.
Один шантажирует, другой пьет и болтает, третий загоняет налево кассеты, которые никак не должны попадать в чужие руки, четвертый стучит и «клопов» по углам прячет, пятый просто комплексами мается… Пришла пора рубить концы. В чем-то я недоработал, где-то дал маху, я же не Джеймс Бонд, да и импровизация наряду с точным расчетом присутствовала… но если мыслить стратегически, ты, возможно, согласишься, что основные цели были достигнуты — план выполнен процентов на девяносто, доказать ничего нельзя, все свидетели нейтрализованы, включая, прости, тебя. Даже Фогель, заказчик наш и кормилец, согласен, что у подрядчика, то бишь у меня, все прошло лучше, чем он рассчитывал, и упрекнуть меня не в чем. Он русскую душу знает, колбасник хренов, у него папаша в абвере служил на восточном направлении, потом в гэдээровское ГБ пролез, а там на запад смылся…
— А «вальтерок»? — спросила Даша.
— Согласен, накладка. Не хватило духу у одного идиота выкинуть столь изящную машинку. Припрятал потихоньку, я узнал только через два дня… Но это уже ничего не меняет. Нет больше ни «Вальтера», ни идиота. И Толика нема. Какие бы там подозрения ни зарождались в пытливых умах, доказательств не будет. Те, кто остался в живых на студии, ничего и не подозревают.
— А где же «Вальтер», в конце концов?
— В разобранном виде, в виде кусков металла покоится в десяти мусорных урнах…
— Нет, я не то имела в виду, куда он делся со студии?
— «Вальтер», Дашенька, этот вышеупоминавшийся идиот, то бишь «чеченский террорист», завернул в целлофан и сунул в бачок унитаза. Согласно моим инструкциям для запасного варианта. Никому и в голову не пришло лазить по туалету. Марзуков потом забрал. Готовилась еще одна небесталанная комбинация…