— Да, знаете ли, зарплату задерживают…
— И у вас?!
— Мы ж не особые, — горько усмехнулась Даша.
— Не стесняйтесь, я сейчас распоряжусь… — он снял трубку. — Вера Семеновна, возьмите из ячейки Шевчука все деньги и принесите мне. Дочь, с зарплатой в точности, как у нас… Да, у меня.
Он повесил трубку, прежде чем Даша успела отказаться, понимающе улыбнулся:
— Там триста с чем-то тысяч, вам пригодятся. Он весьма беспокоился.
Буквально через пару минут полная пожилая женщина принесла деньги, заставила Дашу расписаться в какой-то ведомости, где уже стояла сумма прописью, и, бросив сочувственный взгляд, вышла. Врач смотрел выжидательно, словно деликатно давал понять, что ей пора и честь знать.
Даша колебалась. Деньги были как нельзя более кстати, и после такой любезности как-то неловко и настаивать… Но она сейчас шла по тропе — и потому решилась:
— Доктор, мне все-таки нужно знать, откуда его привезли…
— Не стоит, право. Я вас прекрасно понимаю, на многое в этом кабинете насмотрелся, в конце концов, вы давно уже совершеннолетняя, и на многое смотрят ныне совершенно иначе, чем всего пару лет назад… И все равно, так ли уж это нужно?
— Что вы имеете в виду? — резко спросила Даша.
— Вы меня прекрасно понимаете.
— Я вас совершенно не понимаю. А кое в чем, простите, вам не уступаю. Я следователь, и привыкла чуять подтекст… Я его сейчас чую, но не понимаю сути.
— Вы непременно хотите понять этот печальный подтекст?
— Да.
Врач черкнул еще пару слов на своем странном листе — середина его сияла белым пятном, а по четырем углам теснились закорючки, опустил глаза, поворошил без нужды бумаги на столе:
— Дарья Андреевна, если уж настаиваете… Я имею в виду ваши сексуальные отношения с отцом.
— Что-о?! — взвилась Даша.
— Успокойтесь, прошу вас. Повторяю, в последние годы многие критерии и устои сместились… Вы, главное, не волнуйтесь. В этой жизни встречаются всякие сложности… И охотно верю, что до определенного момента в ваших отношениях все протекало нормально, но потом, чувствую, появился определенный надлом, не собираюсь лезть вам в душу, но рискну предположить, что у вас появился любовник на стороне, и это его подкосило…
— Да вы что, ох… — она вовремя опомнилась и сжала губы. — Что за идиотство? Какие еще отношения? Да в жизни ничего…
— Да-арья Андреевна… — протянул врач с ласковой укоризной. — Я же пытался, как мог, избежать этого болезненного аспекта, но коли уж вы настояли… Повторяю, мое личное — личное — мнение как раз в том и заключается, что у вас появился любовник, а ваш отец об этом узнал. Для него все замкнулось на строго систематизированном бреде ревности — всех окружающих он подозревал в том, что они пытаются отобрать у него вас — и при этом довольно подробно, я бы сказал весьма красочно, вещал о ваших отношениях, с такими, уж простите эскулапа, убедительными деталями… — он помялся, но продолжал: — Про вашу «дорожку» в форме «игрека», которую вы по его просьбе выстригли, например…
— Идиотство, — сказала Даша.
— Кто-то тут рехнулся…
— Вот именно. Только я на вашем месте не употреблял бы столь вульгарного термина…
— Ничего не было. Никогда.
Он смотрел ласково, проникновенно. И не верил, Даша остро чувствовала, ни единому слову.
— Значит, вы мне не скажете, откуда его привезли?
— Простите, нет. Бога ради, я не считаю вас психически ненормальной, ни в малейшей степени, но тут возможны любые проявления чисто женской натуры… Мало ли что меж вами и ею может произойти. К чему это вам?
— Я вам повторяю — никогда не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего…
— Ну конечно же, — сказал он мягко. — Конечно. Помилуйте, я вам верю, вы же не на исследовании, в самом-то деле…
Но его глаза говорили другое. Даша встала — взлетела — с жесткого стула:
— Говорите, через неделю?
— Никак не раньше. Вот мой телефон. Хотулев Павел Васильевич.
Даша не помнила, как вылетела наружу, чувствуя даже не стыд — откуда стыду-то взяться, с какой стати?! — сколько тягостную тоску. Значит, вот так едет крыша . Бог ты мой, ну как ему такое в голову пришло? И ведь эта морда никаким клятвенным опровержениям не верит… «Дорожка»? Стоп…
Распахнула дверцу и плюхнулась на сиденье рядом с Федей. Тот сочувственно косил глазом, но с утешениями не лез. Совсем близко, за досками, послышался нечеловеческий вопль, и Федю передернуло.
— Перебо-ор… — тихо сказала она, глядя перед собой сухими глазами.
Конечно, совпадения бывают самые невероятные. Два мужика почти одинакового возраста могут угодить в психушку со схожим диагнозом на протяжении какой-то недели. Вот только почему это стряслось с двумя из двух десятков так или иначе замешанных в тайну ? Двое из примерно двадцати — это не двое из миллиона шантарских жителей…
И все же она бы поверила в совпадение. Возможны самые дурацкие… Если бы не знала совершенно точно, что майор за последние лет пятнадцать голой ее не видел ни разу. «Дорожку» эту она выстригла недели две назад, когда им с Глебом попал в руки свежий номер «Пентхауза». А Мастер и сатанистская компания в голом виде ее как раз лицезрели… И могли рассмотреть иные детали.
Вот только как это доказать? Можно добиться, чтобы за породистым эскулапом установили слежку, — только много воды утечет, прежде чем удастся что-то нащупать…