Девочка лет семи бегала вокруг детской площадки, звонко смеялась, звала собаку. Фонари, разбросанные в тщательно продуманном прихотливом беспорядке, заливали весь двор желтым сиянием.
Площадка была, в общем, немудреная — те же качели, горка, деревянные фигуры смешных зверюшек — разве что отделано все по высокому классу. Особенно избушка-на-курьих-ножках, теремок с высокой крышей, резными наличниками и лесенкой с фигурными балясинами.
Даша, погасив сигарету в пепельнице, еще пару минут смотрела задумчиво на беззаботный и красивый, совершенно нездешний Дом.
Даша, погасив сигарету в пепельнице, еще пару минут смотрела задумчиво на беззаботный и красивый, совершенно нездешний Дом. Потом вылезла, аккуратно заперла дверцу «Нивы», постояла возле машины. Девочка подозвала сеттера, набрала код на входной двери, и оба исчезли в Доме.
Зачем-то нахлобучив шапку на глаза, Даша быстро подошла к калитке, подняла к замку длинную пластмассовую коробочку, нажала кнопки. Коробочка замигала красным и зеленым огоньками, едва слышно пропищала несколько немудреных электронных нот, послышался тихий щелчок. Даша слегка нажала ладонью, и калитка бесшумно приоткрылась на хорошо смазанных петлях. Отмычка двадцатого века, полученная вместе с пистолетом, не подвела. Даша быстро прошла по гладкой, выметенной бетонной дорожке без единого шва, без выбоин, свернула к детской площадке. Взбежала по лесенке в теремок.
Внутрь со двора проникало достаточно света. Посередине — окруженный лавками стол, все небольшое, рассчитанное на детей. Даша уселась на узкую лавочку спиной к столу, в окошко открывался прекрасный вид на парадную дверь, а в другое она видела калитку. Опустила руку в карман, погладила холодный металл пистолета. Поразмыслив, вынула обойму, передернула затвор, поймала на лету выскочивший патрон, длинный, гораздо больше макаровского, загнала его обратно в обойму. Спустила курок с боевого взвода.
Это не кино, это жизнь. Каждый сделанный ею выстрел сулил огромные неприятности — или, по крайней мере, напрасный выстрел…
Едва слышный скрип — это совершенно самостоятельно отворились высокие ворота, во двор проехала темного цвета иномарка, остановилась у низкого, в три ступеньки, крыльца. Почти сразу же из Дома вышла женщина в светлой шубке и белой шали.
«Мадам Москалец, — определила Даша. — Интересно, случайность это, что она покидает квартиру, или все укладывается в догадки и версии?»
Дама уселась на заднее сиденье, и БМВ — теперь Даша разглядела эмблему — почти бесшумно проплыл обратно к воротам. Они закрылись опять-таки самостоятельно, словно Дом, как в фантастических рассказах, был живой.
Как ни странно, ничего особенного не приходила в голову, не чувствовалось ни возбуждения, ни охотничьего азарта — одна тоскливая и томительная усталость. Слишком много чувств и эмоций было выплеснуто за время следствия, и в самом деле, как ни крути, как ни иронизируй, уткнувшегося в преступление века.
Даша горько улыбнулась в полутьме, прикрывая согнутой ладонью сигарету, — она, честно говоря, ничего такого и не хотела, всего лишь намеревалась хорошо делать свою работу, и не более того. И подумала: сколько бы еще ни оставалось впереди, она вряд ли доживет до конца будущего столетия, а значит, и не узнает, слава богу, что будет в подступающем столетии числиться «преступлением века». Ведь итоги, по справедливости, следует подводить в последний час завершающего столетие года…
Ага! У калитки остановилась темно-красная «мазда». Высокий человек без шапки, в распахнутом кожаном плаще быстро набрал код, уверенно распахнул калитку и направился к дому. Агеев. Шахматная задача завершается — обширная, почти пустая доска, и три фигуры, всего три. Иногда и трех фигур обоих цветов достаточно, чтобы одна сторона получила мат. Хотя, конечно, кончается и патом, и вечным шахом…
Даша на цыпочках спустилась по лесенке. Отлично пригнанные доски ни разу не скрипнули. Агеев уже нажимал первые кнопки кодового замка…
Она рывком бросила тело вперед, в бешеный бросок, чуть-чуть не рассчитала — и ударила его всем телом, прижав к искусно раскрашенной под дуб металлической двери. В следующий миг дуло пистолета уткнулось ему в основание черепа.
В следующий миг дуло пистолета уткнулось ему в основание черепа.
Агеев не шелохнулся. Почти спокойно спросил:
— С кем имею честь? Дашенька, не ты ли это? Вроде бы твоими духами пахнет…
— Руки повыше, — тихо, яростно сказала Даша. — На дверь. И не дергаться, мне терять нечего…
— Бог мой, какие пошлости… — пробормотал он, поднимая руки. — До чего банальные фразы…
Даша моментально охлопала его левой рукой, обыскала, чуть отодвинувшись и держась так, чтобы не нарваться на удар ногой.
— У тебя, правда, пистолет настоящий? — спросил он негромко. — Где раздобыла, если не секрет?
Даша наконец нащупала тяжелый предмет в левом внутреннем кармане плаща, вытащила. Короткая, кургузая бесшумка — ПСС.
Сунула добычу себе в карман, спросила:
— Охрана внутри есть?
— В холле всегда сидит один-единственный дуболом…
— Дуболом, если что, получит вторую пулю. Мне, повторяю, нечего терять…
— Я уже понял, девочка, — сказал он с явным оттенком снисходительности, взбесившим Дашу. — Ты, насколько я догадываюсь, намерена меня сопровождать? А если мне всего лишь вздумалось навестить любовницу?