Даша неопределенно пожала плечами.
Но вы же не станете доводить до таких крайностей? Вы мне представляетесь вполне разумной и способной понимать аргументы…
Даша неопределенно пожала плечами. Докторша тем временем извлекала из стола таблетки, целую пригоршню пупырчатых упаковочек. Поворошила их, выбрала с полдюжины:
— Возьмите. Лучше бы вам сразу выпить… эти и вот эти. Вам дать водички, запить?
Даша мотнула головой.
Момент был просто ужасный, требующий немедленного решения. Симпатичная врачиха наблюдала за ней столь пытливо, что мгновенно стало ясно: пошла проверка на готовность подследственного сотрудничать с опером… тьфу ты, надо же, как приклеились родные термины! На вид самые обычные упаковки, ненарушенные… реланиум… тазепам… может ли эта хохлушка из-под Харькова оказаться замешанной в козни? Или во сто раз лучший эффект получится, если натравить как раз непосвященного — усердного, старательного врача, искренне желающего помочь трудному пациенту? Если тут ловушка, удастся ли пробиться к машине до того, как таблетки подействуют, и начнешь вырубаться? Достаточно выстрелить в потолок, окна кабинета выходят во двор, Федя при оружии, и ребята в «жигуле» тоже не пустые… а если и охрана, и Федя уже получили совсем другие инструкции? Нет, если эти мысли развивать, и в самом деле крыша поедет…
Она положила таблетки в рот и старательно проглотила.
— Вот и молодец, — одобрительно кивнула Савич. — Нет-нет, вы все это возьмите, вот, я написала дозировку и сроки приема, на ночь — двойная доза… Кстати, у вас в последнее время бессонницы не было?
— Нет.
— Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? У вас совершенно не выспавшиеся глаза, даже не круги, а сущие синяки просматриваются…
— Да понимаете ли, я не дома ночую — у жениха, — в последний миг вывернулась Даша. Что бессонница — симптом усугубляющий, ей уже доводилось прежде слышать. Алабин как раз бессонницей маялся…
— Вот как?
— А что, и это противопоказано? — Даша изобразила беспечную улыбку. И подумала: «А собственно, с чего я решила, что она меня собирается отпускать? Они на галлюцинации кидаются, как кошка на мышку…»
— Ну что вы. Просто постарайтесь спать побольше, вам это просто необходимо. А сейчас мы с вами пойдем и сделаем укольчик. На работу вам сегодня идти уже не нужно… вы не на машине приехали? В смысле, не за рулем?
— Нет, у меня водитель…
— Отлично. Ничего страшного после укола не произойдет, но появится легкая заторможенность, небольшое сужение поля зрения. Самой водить машину ни в коем случае не следует — слегка нарушается координация, рассеивается внимание… Пойдемте?
— Это что… в палату?
— Ну отчего же? У нас есть процедурная, специально для амбулаторных больных…
И достала ключ, похожий на тот, каким проводники отпирают тамбуры — трубка с треугольной прорезью. Не особенно и скрываясь, сунула его в карман халата. Даша насторожилась. Скорее всего, процедурная для приходящих у них тут и в самом деле есть, но вряд ли она расположена под замком… Хреновые дела.
— Вы сегодня алкоголя не употребляли?
— Я с утра не пью.
— И прекрасно. Вообще, на все время лечения воздержитесь от спиртного. Не совмещается, знаете ли.
Вообще, на все время лечения воздержитесь от спиртного. Не совмещается, знаете ли. Кстати, а после тех двух случаев у вас галлюцинаций больше не было?
— Нет.
— Правда?
— Правда.
— Хочу сразу добавить…
Даша так и не узнала, что она хотела добавить, — распахнулась дверь, и вошел Пал Василич Хотулев собственной персоной, вальяжный и неторопливый. Вежливо улыбнулся Даше:
— Рад вас видеть, Дарья Андреевна. Как дела, Галочка? — он наклонился над плечом врачихи и перечел все, что она написала. Благосклонно кивнул: — Ну что же, я уверен, вам удалось самым оперативнейшим образом и идеально быстро решить проблему…
Галочка польщенно глянула на начальство снизу вверх. Даше же показалось, что ее прошиб электрический разряд.
Построение фразы, интонация, барственная манера растягивать гласные… И запах дорогого одеколона!
Это был он. Это он в ту ночь, когда в гости нагрянули лже-сатанисты, был Краснобаем. С теми же нотками в голосе, лениво-презрительными, с той же смесью иронии и барственности интересовался у Орангутанга, может ли тот Дашу трахнуть, не снимая с нее браслеток. И никакой ошибки.
Она подняла голову, увидела, как Хотулев кладет перед Галиной какие-то бумажки, и та, бегло просмотрев, вскидывает на Дашу новый взгляд, определенно полыхнувший неприкрытым охотничьим азартом. Сердце мгновенно упало. Опять эта гнусь?!
— Вот как… — совсем другим голосом произнесла Савич.
— Я, с вашего разрешения, поприсутствую? — Хотулев весьма предупредительно повернулся к Даше.
Ну, и что ему прикажете ответить? «Пошел вон, козел»? Ведь упекут… Впрочем, они и так настроены упечь. Даша шкурой чувствовала, что ее положение, и без того не из лучших, с появлением Хотулева еще более усугубилось. Это нам тоже знакомо: под конец допроса, когда подследственный облегченно вздохнул и расслабился, якобы невзначай заявляется шеф или напарник с новыми козырями…
— Дарья Андреевна, — начала докторша столь уклончиво, что сомнений более не осталось. — Придется обсудить еще один крайне деликатный вопрос…