Даша тихо охнула и закинула ему руку на шею, прижимая лицо к груди, отвечая в ритм на размеренные удары, сдвинув ноги, чтобы острее чувствовать сладкое проникновение, и из головы вылетели все сложности…
Когда везет — так уж везет, и телефон молчал все утро. Даша блаженно вытянулась под простыней, ублаготворенная и спокойная, жадно заглатывая дым, свободной рукой лениво хлопая по ладони Глеба, хозяйски странствовавшей вдоль изгибов и впадин.
— А этот француз к тебе клинья не бил? — ревниво поинтересовался друг жизни.
— Как ни удивительно, особенно и не пытался, — разнеженно протянула Даша. — Так, лапки жал и пылкими взорами поливал, но это уж у них в крови, должно быть.
— Не только у них…
— Стоп, — сказала Даша, уворачиваясь. — Тайм-аут, пойду хоть кофея сварю, мне после вчерашнего допинг во всех видах надобен… я твою надену, ладно? Чтобы смотреться насквозь традиционно…
Влезла в его джинсовую рубашку и пошлепала босыми пятками на кухню. Когда вернулась, в комнате работал транзистор. Глеб, прикрыв глаза, сосредоточенно слушал диктора одной из шантарских станций, тараторившего на американский манер:
— …в нашей студии — председатель шантарского отделения Кадетско-Либеральной партии Анатолий Петрович Мурчик. Господин Мурчик, в последнее время среди политического истеблишмента города ходят разговоры, что ваша партия намерена на предстоящих выборах выступить единым фронтом с прогрессивной партией Свободы?
Послышалось вальяжное покашливание, и хорошо поставленный баритон чуть покровительственно начал:
— Конечно, в программах наших партий имеются довольно значительные девиации основополагающего плана, однако, если мы не хотим допустить дробления электората…
— Ой, да заткни ты его! — умоляюще воскликнула Даша.
— Да это ж такая хохма… — хохотнул Глеб, но ручку повернул. Сквозь треск помех Евгений Осин захныкал про плачущую в автомате девочку.
— Я тут насчет этой девочки чуть переиначенно слышала, — сказала Даша и от веселого настроения прошлась по комнате в чуточку развратном такте, притопывая:
Пляшет бабушка с автоматом,
Злая бабушка на шоссе —
Трех верзил забила прикладом,
Расстрелявши патроны все…
Попыталась изобразить руками нечто индийское, с изящным выворотом ладоней и плавными взмахами кистей, но не получилось. Вздохнула и присела на краешек дивана, сообщив:
— А вообще-то, только что пришло в голову: эта девочка в автомате напоминает некую классику… В самом деле, не врубаешься? «У люб-ви, как у пташ-ки кры-лья…»
— Черт, а точно! Ее никак нельзя поймать… — и, сцапав Дашу за локти, хотел уложить поперек дивана.
Резко зазвонил телефон. Даша высвободилась, в два прыжка достигла стола и сорвала трубку.
— Это ты? — спросил Славка.
— Я самая, — сказала Даша. — А кого ты застать рассчитывал?
— Да понимаешь, номер в первый раз вроде бы накрутил правильно, но мне чей-то бас ответил, что это раздевалка при бане, которая через дорогу…
«Это пока я в темпе ополаскивалась в ванной», — сообразила Даша, оглянулась на Глеба, зажав микрофон ладонью:
— Раздевалка, говоришь?
Он невинно вытаращил глаза.
— Это я тут взяла на воспитание дефективного ребеночка, — сказала Даша в трубку. — Шутки у него… Слав, там сегодня поутру француз не маячил?
— А то как же! Хоть часы по нему проверяй. Насчет тебя спрашивал, колоритных деталей требовал и все хотел узнать подробнее насчет вчерашнего. Его ж тоже, как свидетеля, бурильщики допрашивали. Он ими очарован. Даже конфетками угощали. Ему-то, говорил, таких страхов про НКВД дома порассказали…
— Вот и наладил бы его к ним — насчет подробностей.
— А я и наладил, — хмыкнул Славка. — Мы все равно к этому делу — никакого касательства… Слушай, тебя с полчаса назад разыскивал приятный баритон. Но не представился. Как только сказали, что тебя сегодня не будет, мяукнул извинение и бросил трубку. Тебе никто не звонил?
— Да нет. Что там слышно?
— Как сказать… Шеф буквально пару минут назад заглядывал. Денежная-то дамочка, которая из кредита… соображаешь?
— Моментально, — сказала Даша. — Что с ней?
— С ней-то ничего. Цветет и пахнет. Она на нас телегу накатала. Не на тебя персонально, а на все городское угро.
— Телега Дрыну пришла?
— Нет, на Черского. Оттуда поутру звонили, выспрашивали. В общем, ничего страшного, ни в кого она конкретно не бьет, хоть и тебя, и меня упоминает. Жалуется, что ее вдруг совершенно необоснованно взяли в разработку. Так и пишет, я цитирую, то есть шефу цитировали… Должно быть, как следует проконсультировали, у них же там служба безопасности солидная. Пространно плачется, что сыскари из городского угро, вместо того, чтобы навесить ей гроздь медалей за помощь в раскрытии серии зверских убийств, начали топтаться за ней по пятам, выспрашивать о ней близких знакомых и «людей ее круга», вторгаться в личную жизнь и служебные тайны…
— Та-ак, — сказала Даша. — А отчего она так твердо уверена, что это именно городское угро, а не общество кролиководов?
— Я так подозреваю, кого-то из задававших вопросы тут же подхватили, повели и вычислили… Или кто-то в лицо узнал — там бывших наших хватает.
— Плачет девочка в автомате… — сказала Даша. — Перспективы?