— Куда в центре? — спросил Федя.
— По Энгельса, потом покажу, — сказала Даша.
В управление ехать опасно — если что, возьмут голыми руками. Несомненно, этот гад сейчас примется туда названивать. А в обеих машинах есть рации. Значит, придется на пару часиков перейти в родном городе на нелегальное положение…
— Останови, — сказала она.
Несомненно, этот гад сейчас примется туда названивать. А в обеих машинах есть рации. Значит, придется на пару часиков перейти в родном городе на нелегальное положение…
— Останови, — сказала она.
Федя аккуратно притер «Москвич» к бровке — напротив того самого дома, где недавно ушел от «хвоста» хитроумный немец.
Сзади остановились «Жигули», ребята остались в машине — им было приказано охранять, они и охраняли.
— Слушай, Федя, — сказала Даша. — Ты со мной уже долго общаешься… Я за это время производила хоть раз впечатление шизанутой?
— Да ничего подобного.
— Вот так и говори, если спросят. Обязательно спросят.
— Ничего ж подобного… — он вдруг замялся. — Вот только с овчаркой какая-то неувязка, ребята говорили… Ну так про это и промолчать можно…
— Не стоит, — сказала Даша. — Про это и так знают.
— Дарья Андреевна, да что такое против вас играют?
— Ничего особенного, — сказала Даша. — Дерьмом искусно мажут, и все дела. Нельзя все время ходить в белом, не получится… Подожди с полчасика. Если я к тому времени не выйду, можешь уезжать. Это значит, я пошла пешочком… Пока.
Пересекла дворик большого, построенного разлапистой буквой «П» дома, вошла в подъезд и направилась к двери напротив. В самом деле, ни следа досок и гвоздей, дверь старательно приведена в божеский вид…
Она вышла на параллельную улицу, застегнула пуховик и не спеша побрела в сторону театра, высматривая исправный телефон. Слева, над крышами старых, еще купеческой постройки домов медленно покачивался яркий воздушный шар. Кто-то снова решил разрекламировать свои товары на западный манер — исписав рекламой привязной аэростат. Летом одна совместная шантарско-испанская фирмочка уже поднимала над бывшим музеем Ленина доставленный из заграниц шар, но обрадованная местная шпана моментально принялась методично расстреливать его с ближайшей крыши из довольно мощных китайских воздушек, и шар, к недоумению хозяев, довольно быстро совершил вынужденную посадку…
Даша остановилась. Мотнула головой.
Это был не шар — над бордовой крышей висела огромная, с пассажирский вагон, аквариумная рыбка: глазищи навыкате, рот беззвучно открывается и закрывается, словно зверюга нажевывает чуингам, трепещут ярчайше-алые плавники, длиннющий хвост спускается вдоль крыши, пузатенькое, тугое, как надутый воздушный шарик, тело полыхает чистейшими красками ясных спектральных колеров: желтый, алый, синий…
Даша смятенно огляделась. На улице кипела самая обычная жизнь, и никто не обращал внимания на диковинное диво, пучившее глаза, трепетавшее плавниками и хвостом, живое, громадное, невиданное.
Они не могли не видеть чудище. Но никто на него не смотрел. Значит…
Даше казалось, что земля уходит из-под ног. Она закурила, сделала четыре затяжки и вышвырнула сигарету за оградку сквера — во рту горчило. Все тело под одеждой стало липким от пота. Тепло медленными волнами накатывало от поясницы к затылку, до самой шапки. Она закрыла глаза и постояла, покачиваясь, пытаясь взять себя в руки.
Открыла глаза. Над крышами — только небо, затянутое сероватой хмарью очередного смога.
Подошла к киоску, пошарила по карманам — к счастью, кошелек оказался при ней. Купила самое большое мороженое, какое у них только было, присела на зеленую лавочку и в мгновенье ока съела, откусывая большими кусками, с животной радостью ощущая, как ледяные комья проваливаются в желудок, ненадолго отгоняя волны удушливого жара.
Купила самое большое мороженое, какое у них только было, присела на зеленую лавочку и в мгновенье ока съела, откусывая большими кусками, с животной радостью ощущая, как ледяные комья проваливаются в желудок, ненадолго отгоняя волны удушливого жара. Холодной рукой провела по лбу — положительно, чуточку полегчало…
Может, съесть еще одну таблетку? Вдруг настоящие…
Нет, не рискнула. Направилась к телефонам.
У Воловикова оказалось не занято.
— Это я, — сказала Даша. — Тут такие дела…
— А, Петр Степаныч! Наконец-то!
Она решила, что окончательно сходит с ума, но тут же сообразила: в кабинете у шефа есть кто-то посторонний…
— А я-то ждал, — беззаботно продолжал Воловиков. — Куда это, думаю, Степаныч запропастился… Вы откуда — из дома?
— Нет. С улицы.
— У меня тут люди, позвоните через пару минут в кабинет капитана Шевчук…
Она выкурила еще одну сигарету, прохаживаясь поодаль. Освободившийся телефон тут же заняла какая-то соплюшка без шапки, с длиннющими белокурыми волосами, и пришлось ждать не пару минут, а добрых пять.
— Дэвушка, ты нэ подскажешь, где в этот город можно хорошо отдохнуть? С табой вмэстэ?
Даша обозрела сына гор, хрустевшего кожей и сверкавшего золотом, и решила, что он настоящий.
— Вон туда, за тот угол, и пройти квартал, — сказала она, показывая рукой. — Только без меня.
— А что там, да?
— Там казачья штаб-квартира, — сообщила Даша. — Они тебе такие развлечения устроят, каких ты в жизни никогда не видел…