— Подождите, — сказала она вместо ответа на очередной вопрос. — Вы это что же… историю болезни заполняете?
— Ну что вы. Это всего-навсего учетная карточка. Такой у нас порядок…
— Я не больная, — сказала Даша не без резкости.
— Дарья Андреевна! — с ласковой укоризной пропела Савич. — Ну конечно, никто и не утверждает, что вы больная… «Болезнь», скажу вам по секрету, чересчур страшное слово.
— Но вы же тут пишете…
— Пишу, — сказала докторша, словно успокаивая ребенка. — Я же вам объясняю, таков порядок… Нашу беседу положено отразить в документе.
— Вы же ставите меня на учет! Думаете, я не понимаю?
— Дарья Андреевна, в этом еще нет ничего страшного. Главное, не волнуйтесь.
— Я не волнуюсь. Просто не понимаю, какие у вас основания. У меня юридическое образование, не забывайте.
— В таком случае вам должен быть известен Закон о психиатрической помощи…
— В общих чертах, — чуть смущенно сказала Даша. — Не хватает времени следить…
— Понимаю. Прекрасно понимаю, у нас та же история — некогда за рутиной даже полистать специальные журналы. Вы не поверите, прямо-таки анекдот, но недавно я от больного узнала, что в психиатрию официально введен так называемый синдром Ротенберга-Альтова, «депрессия достижения». Оказалось, он прав, все так и обстоит, а я и не подозревала… Смешно?
— Смешно, — сухо согласилась Даша.
Оказалось, он прав, все так и обстоит, а я и не подозревала… Смешно?
— Смешно, — сухо согласилась Даша.
— Так вот, Закон о психиатрической помощи вам бы тоже следовало прочитать вдумчиво…
— Я прекрасно помню, что помещение в психиатрическую клинику можно обжаловать у судьи…
— Разумеется, — кивнула Савич. — И это строго соблюдается. Но, позвольте, при чем же тут вы? Вы же не больны. Какой здоровый человек будет бояться, что его вдруг поместят в клинику?
«Опаньки, подловила, стерва, — подумала Даша. — Приемчики, в общем, те же, что и у нас, но нужно держать ухо востро…»
— Вы что же, решили, что вас собираются положить в клинику?
— Да нет, — сказала Даша. — Просто говорю, что я помню из этого закона.
Докторша посмотрела на нее так, как сама Даша смотрела бы на допрашиваемого, вдруг подыскавшего убедительную, на его взгляд, отговорку. Взгляд этот означает: люди по обе стороны стола прекрасно понимают, что произошло: одна знает, что это не ответ, а отговорка, и знает, что другая поняла…
— Вас никто и не собирается класть на лечение, — мягчайшим тоном обнадежила докторша. — Но мы просто обязаны вам немного помочь… Вы считаете, что не нуждаетесь в нашей помощи?
— Простите, считаю, — сказала Даша, тщательнейшим образом подбирая слова. Невольно прислушалась: неслышны ли у двери тяжелые шаги санитаров…
Савич перехватила ее взгляд и едва заметно улыбнулась:
— Дарья Андреевна, все это выглядит совсем не так, как вы решили. Не врываются злые санитары…
— Да я вовсе…
— Ну, простите, мне показалось… — Докторша улыбнулась той же понимающей улыбкой, говорившей: «Милая, я же знаю, и ты знаешь, что я знаю…» — Так вот, никто вас не считает больным человеком и никто соответственно не собирается применять к вам какие бы то ни было… как это у вас называется — меры пресечения? Просто ваши же собственные начальники немного встревожены вашим состоянием. Вот сейчас мы с вами и попробуем найти какой-то приемлемый для обеих выход. То, что вы не больны, еще не означает, что вы не нуждаетесь в медицинской помощи. Самой легкой, самой щадящей, ничуть не связанной со стационарным лечением… Я имею в виду таблеточки, пару уколов, будете приходить к нам, скажем, раз в неделю, и надолго это не затянется, все зависит только от вас. Лично я глубоко убеждена, что это — переутомление. Никакая не болезнь. Случается. И здесь нет ничего стыдного. Давайте откровенно? Вы же взрослый человек, умный, должны понимать, что здесь нет ваших врагов…
Те же штампы, вновь констатировала Даша. «Кривой, мы ж тебе не враги, добра желаем, колись, дурашка, раньше сядешь — раньше выйдешь…» Раньше сядешь?
— Но у меня все нормально… — сказала Даша.
— Давайте посмотрим… Я буду говорить о том, что мне вчера рассказали у вас в управлении, а вы меня тут же поправите, если окажется, что это неправда, клевета… Все будет зависеть от ваших же слов. Как, по-вашему, вы видите в таком уговоре какие-то козни, затаенное недоброжелательство?
— Нет, — сказала Даша.
— Прекрасно. Ну какая же вы больная? Итак, начнем с собаки… Вечером, в здании управления внутренних дел вы увидели злую собаку, которая вот-вот готова была на вас броситься.
Вы ее настолько явственно видели, что спустились в дежурную часть и стали выяснять, не отпускал ли кто-то служебную собаку бродить по зданию без присмотра… Это было?
— Да.
— И кто-то даже пошел проверить?
— Да.
— Собаку нашли?
— Нет.
— Потом, когда те люди уже уходили, вы опять ее увидели? На лестнице?
— Да.
— И обратили на нее внимание ваших сослуживцев, но они, моментально поднявшись на тот этаж, овчарки так и не нашли?
— Да, — кивнула Даша, понимая, что влипла.
— Могло ли так оказаться, что эта ваша собака моментально пряталась… ну, скажем, в чей-то незапертый кабинет, едва появлялся еще кто-то, кроме вас?