— Глуши мотор! Рацию! Француза стереги!
Мсье Флиссак попытался было отважно выглянуть из-за угла. Федя схватил его за лодыжку, опрокинул и оттащил в безопасное место. Зачем-то пригибаясь, вернулся к машине, лег на передние сиденья и вытащил микрофон из гнезда. Даша, прижавшись спиной к грязной стене, пыталась собраться с мыслями, но в голову не лезло ничего умного.
Осторожненько выглянула. Тут же по ней ударил автомат, на голову посыпалась кирпичная крошка. Федя орал в микрофон. Француз сидел на корточках, лицо у него стало невыносимо азартным. Даша погрозила ему кулаком. Перебежала на другую сторону, высунулась из-за угла. На сей раз стрелок отреагировал с полуминутным, наверно, запозданием, и она успела рассмотреть, что он торчит у разбитого окна, — прежде чем вновь стегнула короткая очередь.
Даша видела со своего места, что на балконах длиннющего дома, в котором располагалась студия, замаячили кое-где перегибавшиеся через перила люди. Заорала благим матом, словно пыталась докричаться на другой берег широченной Шантары:
— Спрятаться всем, идиоты!
Милиционер лежал на том же месте и не шевелился. В пятиэтажке за Дашиной спиной кто-то громко запричитал. Слышно было, как метрах в десяти, на проспекте Энгельса, как ни в чем не бывало шумят троллейбусы и надрывается ламбада — из динамика на крыше «комка».
10.38
— Руки! Лицом к стене! — рявкнули сзади.
Мсье Флиссак, сидя на корточках, старательно воздел руки над головой. Федя замер в неудобной позиции — только ноги торчали из распахнутой правой передней дверцы. Даша застыла, не шевелясь, но все-таки осторожно повернула голову, глянула назад. Ее держали под прицелом автоматов трое в комбинезонах с рысью на рукаве и черных капюшонах. Ни хрена себе оперативность, растерянно подумала Даша, Федя еще говорить не кончил…
— Рыжая? Ты как здесь? — тот, что был со «Стечкиным», очевидно, командир, опустил ствол, махнул своим.
Даша застыла, не шевелясь, но все-таки осторожно повернула голову, глянула назад. Ее держали под прицелом автоматов трое в комбинезонах с рысью на рукаве и черных капюшонах. Ни хрена себе оперативность, растерянно подумала Даша, Федя еще говорить не кончил…
— Рыжая? Ты как здесь? — тот, что был со «Стечкиным», очевидно, командир, опустил ствол, махнул своим. Из-под арки перебежками просочились еще четверо.
— Да по делам ехала… А вы?
— Только что был звонок в пару редакций и дежурному по городу, ближе всех оказались, Ведмедь и погнал…
— Ну?
— Там чечены, — сказал офицер. — Звонил какой-то Арслан, сказал, что они взяли в заложники восемь человек, всю смену, и при любой попытке штурма… Требования сообщат дополнительно. — Он осторожно выглянул из-за угла.
Ударила совсем короткая очередь, патрона в три. Из-под арки уже выглядывали зеваки, автоматчик их крыл на чем свет стоит, но они все равно лезли.
— Сподобились… — сказала Даша. — И до нас, значит, докатилось? Сколько их там может быть?
— Сиди, не твоя печаль…
И тут раздался спокойный, даже восхищенный голос:
— Я понимаю, там есть террорист?
У офицера перехватило дыхание. Он несколько секунд оторопело разглядывал мсье Флиссака, с детским любопытством таращившегося на суету рослых парней в камуфляже (их все прибывало, кто-то подсоединял прицел к бесшумной снайперской винтовке, кто-то бубнил в рацию):
— Это еще кто?
— Наш француз… — растерянно сказала Даша и опомнилась. — Федя, убери его к чертовой матери!
Федя задом вперед вылез из машины, подхватил француза и поволок, невзирая на протестующие двуязычные вопли, под арку, в безопасное место, распугивая матами зевак, все время озираясь.
— «Байкал» сейчас приедет, — сказал офицер. — Там, у двери, твой лежит?
— Да нет, понятия не имею, откуда он взялся, — пожала плечами Даша. — Когда мы подъезжали, как раз выскочил, похоже, уже раненый, они добавили в спину, или в затылок из пистолета, определенно.
На противоположной стороне двора, вдоль длиннющей девятиэтажки, уже перебежками двигались фигуры в камуфляже, прижимаясь к стенам.
— Нам же его не вытащить… — заикнулся кто-то из «рысей».
— Стой, не дергайся! — нервно рявкнул офицер. — Он, похоже, мертвый уже… Видел, как лежит? Внутри не стреляли?
— Не знаю, мы ж только что… — сказала Даша.
— Ладно, не стой, — он показал большим пальцем за спину. — Дуй по квартирам, предупреждай, чтобы носу не казали, вообще забились на другую половину — весь фасад простреливается…
10.55
Все проходы и проезды во двор блокированы милицейскими машинами. Слева, под второй аркой, расположился бронетранспортер, наведя пулемет на дверь студии. Даша, все еще торчавшая у склада, видела, как слева и справа по крышам осторожно перемещаются снайперы — перебежками на корточках, держа длинные винтовки наискосок.
Динамики на крышах машин с интервалом примерно в минуту надрывались, вновь и вновь сообщая, что жителей близлежащих домов категорически просят не выходить на улицу и на балконы, отойти от окон, выходящих во двор.
Пару раз низко над крышами, непонятно зачем, прошел военный вертолет, но вскоре улетел. Проспект Энгельса и набережную, на которую выходили тыльные окна телестудии, уже перекрыли, там урчали броневики и тягуче завывали милицейские сирены. Дашу сначала как-то недодумались выставить за оцепление, а потом, когда ей нашлась работа, с ее присутствием молча смирились, полагая само собой разумеющимся. Она обежала парочку подъездов, располагавшихся в мертвой для террористов зоне, настрого приказывая перепуганным людям сидеть смирнехонько. Засевшие на студии больше не стреляли.