По большому счету, это была лирика. Самое печальное — прошло трое суток, пошел четвертый день, а результатов не было никаких. Похоронили Зыбина. Агеев вел себя безупречно, в поте лица трудясь на благо своей фирмы. Столь же безукоризненно держался француз, каждый день забредавший на огонек и старательно коверкавший язык, — правда, он особо не докучал, выпивал чашечку кофе, которым его каждый раз угощали с гостеприимнейшими улыбками, и исчезал. Одежду, правда, держали в надежно закрытом шкафу, француза не оставляли в кабинете одного, а после его ухода приходил спец от Граника и колдовал с приборчиками.
Совсем примерно вел себя пропадавший в библиотеке фон Бреве. Даже телег на Дашу больше не поступало. По всем законам — не жанра, а жизни — это было затишье перед бурей.
И Даше показалось сначала, что буря грянула, когда часов в пять вечера к ней у крыльца УВД подошел верзила в распахнутом пальто, с непокрытой головой и вежливо сказал:
— Дарья Андреевна, можно вас на минутку?
Дурацкий «Прохор» чуточку резал под мышками. Даша пытливо уставилась на непрошеного собеседника. Страха не было ни малейшего — в двух метрах у распахнутой дверцы новенького «Москвича» стоял Федя, а еще ближе настороженно изготовились к броску молчаливые ангелы-хранители. Да и не будь их, не испугалась бы. Пожалуй, сказать следовало по-другому: тревоги не было.
Под распахнутым кашемировым пальто виден хороший клетчатый костюм — белоснежная сорочка, темно-красный галстук. Левый лацкан пиджака слегка отвисает — подмышечная кобура, конечно. Но физиономия ничуть не напоминает ольховские «будки», а это означает, что полет высок…
— Слушаю, — спокойно сказала Даша.
— С вами хотят поговорить. Совершенно мирная беседа без всяких причин для беспокойства.
— Где? — спросила она.
— Если вас не затруднит, пройдемте к нашей машине, — он показал в сторону. — Мы не хотели подъезжать ближе, потому что это не вполне удобно в первую очередь для вас.
— Мы не хотели подъезжать ближе, потому что это не вполне удобно в первую очередь для вас. Всегда может найтись недоброжелатель, способный истолковать эту беседу совершенно превратно…
Даша всмотрелась. Машины были прекрасно видны — они стояли метрах в двадцати, прямо под фонарем. Длинная бежевая «Вольво-940» и массивный темный БМВ. Задняя дверца «вольво» распахнута, возле нее стоит человек без шапки — в окружении полудюжины таких же высоких, респектабельно одетых, вставших так, чтобы просечь все возможные направления обстрела.
— Шеф сказал, что уверен в вашем профессионализме, и потому не стал передавать со мной свою визитную карточку… — сказал красногалстучный.
Да уж, ни к чему. Человека с выпуклым лбом, большой лысой головой, обрамленной венчиком редких светлых волос, Даша прекрасно знала по снимкам и пару раз видела по телевизору. Господин Гордеев, крупный бизнесмен, владелец заводов, газет, пароходов. По кличке Фрол известен многим, в жизни его не видевшим. «Черный губернатор» Шантарска, извольте любить и жаловать.
— Ваши машины могут двигаться в отдалении, — сказал молодой человек.
— Пойдемте, — кивнула Даша.
И первой направилась к сверкающему «вольво». Снова никаких тревог: она смотрела на жизнь реалистично и могла сказать со всей уверенностью: если бы хозяину «вольво» понадобилось ее убить, давно бы убили. Бывают «авторитеты» такого ранга, что с ними нужно не просто считаться — воспринимать как неисключимый элемент жизни, вот и все. Разумеется, она могла отказаться от беседы — но потом, если честно, умерла бы от любопытства, как женского, так и сыскарского… Бывают такие ситуации.
Фрол придержал перед ней дверцу, пропустил вперед. Один «мальчик» вскочил на переднее сиденье, остальные кинулись к БМВ, и шведский дорожный крейсер тронулся — бесшумно, плавно.
— Вам предложить сигарету, или будете свои? — спросил хозяин машины, разглядывая ее с откровенным любопытством.
— Свои, — сказала Даша, глядя примерно так же.
Он нажал кнопку, и снизу плавно поднялось темное стекло, отгораживая шофера и охранника.
— Нет, пепельница — вон там… Я вам не предлагаю выпить — ничего не знаю о ваших моральных принципах…
— Принимаю жизнь такой, какая она есть, — осторожно ответила Даша.
— Значит, да?
— Наверное, нет.
— Не буду настаивать… — Он какое-то время молчал, задумчиво глядя на стеклянную перегородку. — У вас есть догадки насчет предмета нашей сегодняшней встречи?
— И пугать меня, и покупать пришли бы люди рангом гораздо пониже, — сказала Даша. — А договариваться со мной — я для вас, реалистично глядя, не фигура. Просить меня о помощи вы не станете — по тем же причинам. Разве что хотите использовать меня как канал?
— Полагаете, у меня нет подобного рода каналов?
— Полагаю, хватает. И потому решительно теряюсь. Серьезно. Не вижу версий.
— У вас в последнее время нет неприятностей по службе?
— Вроде нет. Это намек?
— Нет. Я вам не планировал никаких неприятностей… равно как и не препятствовал таковым. Просто хотел убедиться, что вас вот уже несколько дней, как выпустили из-под прицела.
Просто хотел убедиться, что вас вот уже несколько дней, как выпустили из-под прицела. У вас не появлялось такое чувство?