— Доброе утро, Хуберт! — крикнула она, спускаясь по ступенькам. — Что на завтрак?
— Доброе утро, мэм, — церемонно кивнул брауни, заканчивая намазывать тосты маслом. — Надеюсь, вы хорошо спали?
— Все о’кей, — невнятно ответила Вон, с наслаждением вонзая зубы в теплый хлеб. — А остальные еще спят?
— О нет, мэм, боюсь, сэр и наши гости отправились в город. Обещали вернуться к полудню.
— В город? — нахмурилась Ванесса. — Минуточку, в какой город? До Ауль-как-его-там почти сутки лету! Когда мы успели?
— Пока вы спали, мэм, — невозмутимо ответил Хуберт. — Осмелюсь заметить, вы проспали двадцать семь часов.
— Что-о-о?!! — поперхнулась девушка. — И меня не разбудили?!! Убью!
— Кого именно, мэм? — уточнил домовой.
— Всех! И начну с тебя!
Хуберт покорно наклонил голову, всем своим видом выражая готовность подчиниться судьбе.
— Это я от Креола заразилась! — испуганно открестилась от всего Ванесса. — Так, значит… Волшебник долбаный, отравил меня своей гадостью… хотя простуда прошла. Ладно, дома я все равно сидеть не собираюсь! До города далеко?
— Его видно из окна, мэм, — указал Хуберт. — Что-то около трех километров.
— Чепуха. Вот сейчас доем, приму душ, — грозно прочавкала Вон, — и пойду! Найду там этих гадов, и все им выскажу!
— Мэм, если вас не затруднит, не могли бы вы купить кое-чего из продуктов? — без особой надежды попросил домовой. — Боюсь, у нас заканчивается соль… да и другие запасы не мешало бы пополнить. Когда мы покидали Девять Небес, я рассчитывал на четверых едоков, а не на шестерых…
— Да они у нас всего пару дней, — недоверчиво посмотрела на него Вон. — Сколько они там съели-то?
— Лучше все же запастись, пока есть такая возможность, — упорно гнул свою линию брауни. — Конечно, если вам трудно, я не стану настаивать, но, мэм, мне будет несколько сложнее кормить вас так, как вы сами того пожелаете…
— Ладно, давай свой список, — забрала у него бумажку Ванесса. — Шантажист.
Выйдя из душа и высушив волосы, Вон на миг задумалась, что надеть.
Показываться в эстегелерском городе в чрехверской одежде было бы очень неразумно — эстегелерцы издавна недолюбливали чрехверцев. И наоборот. Поэтому Вон облачилась в костюм знатной эстегелерки. Двойной светло-серый хитон с небольшим вырезом, опоясанный под грудью, рукава доходят до самых кистей, полы же — только до колен, голени остаются обнаженными. Обувь — мягкие полусапожки, прикрывающие лодыжки и завязанные ремешками. Еще в комплект входила тонкая изящная диадема, украшенная мелкими сапфирами.
— А мне идет! — гордо повертелась перед зеркалом Ванесса. — Ты как думаешь?
— Боюсь, из меня плохой критик, — ушел от ответа Хуберт. — Но сэр не так давно упомянул, что вам идет все без исключения.
— Правда? — резко заинтересовалась девушка. — Это Креол так сказал? Не врешь? Хм-м, тогда я, пожалуй, еще кое-что сделаю…
И она снова скрылась в душе.
— Сэр полагал, что его никто не слышит, — сообщил ей домовой через дверь. — Наедине с самим собой он несколько более откровенен, нежели в присутствии зрителей. Мэм, я вынужден буду попросить вас не передавать мои слова сэру — вряд ли его обрадует, что я невольно подслушал его слова. Поверьте, я этого не желал.
Ванесса с готовностью пообещала молчать, продолжая шуметь феном.
На улице стояла чудесная погода. В южном полушарии Рари начался сентябрь, но Эстегелеро отличался мягким теплым климатом, и здесь даже зимой можно было ходить в легкой одежде. А в начале осени и вовсе натуральный курорт. Вон вспомнила недавно покинутую Флориду…
В отличие от Баан-диль-Ламмариха, Аульфаррак стоял на очень удобном месте. Здесь сходились десятки дорог, круглый год было тепло, дожди лили в самую меру, а с востока дули прохладные морские ветра. По меньшей мере десять процентов населения — эйсты. Рыболюди Мвидо издавна использовали этот город в качестве точки контакта между собой и людьми. Даже само название Эстегелеро означало «соседи эйстов».
Вокруг Аульфаррака не было полей, как возле чрехверской столицы. Здешние почвы были бедными, каменистыми, и на них мало что могло прорасти. Но процветающий торговый город вполне мог прокормить себя и без этих подпорок — в него и так свозилась уйма продуктов питания. Не было вокруг него и стен — эти места не знали войн уже больше полутора веков. Его жители давно переквалифицировались в торговцев и ремесленников — война среди эстегелерцев считалась занятием позорным, а на военных смотрели со снисходительным презрением, как, к примеру, на мусорщиков.
Коцебу приземлился на вершине небольшого холма неподалеку от большой дороги. По ней то и дело проходили пешеходы и паланкины. Увы, в Эстегелеро, как и в Чрехвере, не существовало более быстрого транспорта, нежели человеческие ноги. Урроги, не знающие себе равных в перевозке грузов, очень плохо подходили для путешествия. Других животных, годящихся для верховой езды, закатонцы так и не одомашнили. Хотя геремиадцы уже начали экспортировать из Нумирадиса лошадей и ослов, южнее эти полезнейшие существа пока что не добрались.
— Такси! — крикнула Вон, подходя к краю дороги.
На ее призыв немедленно откликнулись. Здоровенный парень, впряженный в двухколесную тележку с шерстяным пологом, со всех ног устремился к богатой даме. На обритом затылке у него красовалась татуировка — перечеркнутый крест-накрест цветок розы. Роза означала, что парень родился в рабстве, а крест — что он из него благополучно выкупился.