— Напугал… — усмехнулся Креол. — Да я этот город по камешку!…
— Но только в крайнем случае, — погрозила ему пальцем Вон. — Ну вот что, Плюшка, если не хочешь, чтоб тебе прямо здесь отрубили все пальцы, развяжи свой язык, о’кей?
— А куда подаваться-то? — мрачно буркнул вор. — Спрашивай, саранна, блангать [6] не буду…
— Для начала скажи-ка, что у вас в городе творится? Мы, сам видишь, люди не местные…
— Да мудрено проглядеть… — хмыкнул Плюшка. — Ишь, бледные, как колобки рисяные… Из-за океана, что ль? Видал я однова такого бледнющего, из Иссило с караваном пришел, бяшевал, что посол с чужины… А в городе у нас ништо такого и не творится, все правильно, все как всегда.
— А почему от нас все шарахаются? Никто слова сказать не хочет!
— Э-эх, чужбаны… — покровительственно усмехнулся вор. — Вежества не знаете, бяшить правильно не умеете… Запоминайте, дурни: когда с человеком речь заводишь, нужно руки-т к сердцу прикласть! Чтоб видел, что ништо дурного не умышляешь. А то [цензура] тебя знат, кто ты есть… Вдруг ты глаза словами зальешь, а сам острилом пырнешь? А то пуще — околдуешь дурной гадостью? Вот так! Коли руки на сердце не лежат, с тобой токма чинуши да торгаши бяшить будут — этим все равно, лишь бы дырки в карманах звенели…
— Понятно… — облегченно вздохнула Ванесса. — Произошло непонимание двух культур… Ну вот тебе еще вопрос: слышал о таком человеке — Логмир Двурукий?
Плюшка явно замялся. Он как-то весь перекривился, всем своим видом показывая, что на эту тему ему говорить ужасно не хочется. А значит, что-то интересное он знал…
— Ну? — грозно прищурилась Вон, одновременно пересыпая в ладони горсть монет. — Ты не мнись, мы в долгу не останемся!
— Кто ж Логмира не знает? — неохотно прохрипел Плюшка. — Только поздняк, спекся он…
— Умер? — холодно приподнял бровь Креол.
— Да мож нет пока… — неуверенно ответил вор. — Кто эту [цензура] знает… В грязнильнике [7] он, в «голодной яме». Неделю уж как сбросили…
— Что за голодная камера? — насторожилась Ванесса.
— Кто эту [цензура] знает… В грязнильнике [7] он, в «голодной яме». Неделю уж как сбросили…
— Что за голодная камера? — насторожилась Ванесса. — Кто его туда? За что? Вытащить можно?
Плюшка тяжело вздохнул и принялся рассказывать, ежеминутно прерываясь и глядя на деньги в руках девушки. Похоже, эта тема была ему настолько неприятна, что требовалось постоянное стимулирование рецепторов, отвечающих за корысть.
«Голодная яма» расшифровалась очень просто. Это оказался всего лишь вид казни — человека сажали в одиночную камеру и морили голодом. Но не жаждой — пить давали вволю. А вот за что туда упрятали Логмира…
Точной информации у Плюшки не было. Он сам не имел к этой истории никакого отношения, и знал о ней исключительно с чужих слов — слухов по городу ходило немало. Однако слухи он знал все — профессиональный карманник впитывал чужие слова, как губка, очень неохотно возвращая их обратно.
Итак, началось все с того, что месяц назад в город прибыли пятеро странных типов. Судя по внешности — серые. В отличие от нумирадцев, серые посещали Закатон достаточно часто, и кое-кто даже жил здесь постоянно. Хотя в народе их крепко недолюбливали — Серая Земля издавна считалась нехорошим местом, в котором самый последний золотарь — злой колдун. Молва, само собой, изрядно преувеличивала, однако среди серых действительно был самый высокий процент колдунов на душу населения. Эти пятеро уж точно были колдунами. Хотя, скорее всего, не из самых главных…
Явившись, они первым делом отправились к придворному колдуну — Хаалу Крылатому. Для Креола и Ванессы большой неожиданностью оказалось, что этот Хаал, оказывается, тоже серый. Да и вообще почти все придворные колдуны закатонских султанов — выходцы из Серой Земли или потомки таких выходцев. Это считалось своего рода вопросом престижа — держать при себе колдуна-иноземца. Геремиадская султанша вообще выкинула коленце — пригласила на работу чародея-эйста. Впрочем, в этой Геремиаде все не как у людей — даже правит страной, подумать страшно, женщина! На этом месте повествования Ванесса почему-то громко фыркнула.
Пробыли серые в городе недолго — всего несколько дней, а потом отбыли куда-то по своим делам. Правда, один остался — он и сейчас здесь, живет у колдуна. В городе не показывается, и в лицо его почти никто не видел.
А восемь дней назад в Баан-диль-Ламмарихе после долгой отлучки объявился Логмир. Похоже, этот человек на материке успел стать личностью легендарной, овеянной настоящим ореолом фантастических деяний. Неудивительно, если он уже в девятнадцать лет одолел Султана Огня — одно из четырех великих чудовищ.
Но на этот раз Логмира встретили неласково. Точнее, наоборот — очень ласково. Буквально на следующий день его зазвали в гости во дворец, а там, судя по рассказам свидетелей из дворцовых слуг, подсыпали какой-то гадости, усыпили и банальным образом ограбили. Султанский постельничий клялся на каменном яйце [8] , что сам монарх опустился до того, что лично обыскивал карманы уснувшего гостя. Их не интересовали ни деньги, ни ценности (а они там тоже нашлись), только одна вещь — какой-то странный круглый камень размером с кулак. Красный такой, переливающийся. Но точно не драгоценный — придворный ювелир заявил совершенно однозначно.