Лён поджал губы, сдерживая смешок. Вскинул лук, плавно оттянул тетиву и, почти не целясь, выпустил стрелу. Та летела красиво и неспешно, как лебедушка. Она впилась в центр десятки, рука не смогла бы вонзить ее точнее.
Как и положено, отсев начался уже с первого тура. После него ряды претендентов поредели втрое — многие участники, как и я, явились на стрельбища потехи ради.
Но к восьмому туру выяснилось, что и «достойнейшие из достойнейших» почему?то не горят желанием стать счастливыми обладателями приза. Я вполне разделяла их мнение — приз был не ахти, но победа ради славы тоже стоила борьбы. А тут… Участники вылетали один за другим. Их провожали ядовитыми смешками и глумливыми выкриками, перешедшими в возмущенный свист, когда признанный чемпион, эльф Лэриен, с изумительной меткостью насадил на стрелу совершенно посторонний кленовый лист, круживший в добром локте над мишенью.
— Молочник! — тысячей звериных глоток взвыла разочарованная толпа. — Мазила! Гном кривой!
— Это кто здесь кривой?! — послышался яростный рев доброй дюжины гномов, вооруженных увесистыми секирами. Никто никогда не видел гнома?лучника, но маленький народец был твердо убежден, что меткая стрельба относится к числу его скрытых достоинств.
Эльф равнодушно, без видимого огорчения отдал лук распорядителю, поднял руки в знак поражения и с присущей его расе ловкостью затерялся в толпе.
Герольд выдул из фанфары низкий стонущий звук, прочистил глотку и попытался перекричать беснующееся сборище:
— Из игрищ бесславно выбывает эльф Лэриэн, Подгайским именуемый!
— Герольда на мыло! — донесся из заднего ряда срывающийся мальчишеский голос.
— На мы?ыло! — упоенно подхватила толпа.
Герольд огрел фанфарой парочку назойливых мыловаров, воспринявших слова мальчишки буквально.
— Прочь, смерды! К черте вызывается…
На линию вышла очередная конкурсантка. Ею оказалась валькирия лет эдак тридцати, рослая, загорелая, пронзительно синеглазая, с длинной косой песочного цвета. Красивое лицо несколько портили выступающие скулы, обрамленные желваками мышц. Вся ее одежда состояла из трех?четырех ремней с заклепками, где пошире, где поуже, но все?таки ремней. Обнаженные части тела, то есть практически все, представляли собою сплошной клубок мышц, перекатывавшихся, как морские волны.
Воительнице предложили казенный лук, она сочла его… не очень качественным… и громко об этом заявила, а на предложение покинуть стрельбища ответила смачным плевком под ноги герольду. Слово «валькирия» давно стало нарицательным как по отношению к боевым искусствам, так и дурному характеру.
Герольд попытался защититься фанфарой, валькирия вырвала многострадальный инструмент и со скрипом согнула на колене под бурное ликование толпы. Не остановившись на достигнутом, валькирия завязала фанфару висельной петлей и надела онемевшему герольду на шею, после чего соблаговолила взять в руки охаянный лук.
Она плавно, как?то презрительно оттянула тетиву и… поймала взгляд Лёна. Н?да… хотела бы я когда?нибудь увидеть такое же выражение на лице любимого мужчины. Были в нем и страсть, и нежность, и неподдельное восхищение, и мольба о трепетном поцелуе.
Валькирия улыбнулась — сначала робко и недоверчиво, потом засияла, как ясно солнышко.
Вместо того чтобы ковать железо, пока оно горячо, вампир разочарованно пожал плечами и отвернулся, словно обознался и его пылкие чувства предназначались другой.
Валькирия досадливо тренькнула луком.
И, конечно, промазала, слишком затянув с выпуском стрелы.
О, как она выражалась! Это были исключительно цензурные слова, но собранные воедино, производили ошеломляющее впечатление.
Мельком глянув на Лёна, я заметила, что вампир с невозмутимым лицом что?то шепчет Валу на ухо. Тролль выслушал, ухмыльнулся и кивнул.
Тем временем очередной претендент на королевский металлолом смачно сплюнул под ноги, отшвырнул лук и удалился, прикрываясь согнутой рукой от града очистков и комьев земли.
Шел десятый тур. Участников осталось всего четверо: Вал, Лён, некий детина в шапке с орлиным пером (поговаривали, что это атаман знаменитой разбойничьей банды из Волчьей Пущи; впрочем, атаман был достаточно умен, чтобы не оставлять свидетелей) … и я, с отрывом в 62 очка!
— К черте вызываются…
То ли у Лёна дрогнула рука, то ли он невнимательно целился, но восьмерка отбросила его на третье место.
Я выбила одно очко. Всего одно, но я осталась в игре. Я торжествовала! Похоже, завтра я проснусь школьной легендой!
И тут я увидела такое, что едва удержалась на ногах! Лён, этот идеальный мужчина, Повелитель вампиров, полноправный властитель Догевы, подставил ногу спешащему к черте атаману.
Тот упал и больше не поднялся. Когда вокруг него засуетились лекари, стало ясно, что к дальнейшим состязаниям атаман не пригоден, а дорога через Волчью Пущу будет безопасной по меньшей мере месяц — время, необходимое для сращения костей голени.
Меня пробрала дрожь. Улыбка на лице Вала казалась застывшей гримасой. Тролль неуверенно шагнул к черте, оглянулся, облизнул пересохшие губы. Потянулся к стреле, а я уже знала, что «достойнейший из достойнейших» увезет меч в Догеву.
Потянулся к стреле, а я уже знала, что «достойнейший из достойнейших» увезет меч в Догеву.
И не ошиблась.