К обеду в меня играли дети. Девочка брала прутик, завязывала глаза и ходила вокруг фонтана, а мальчишки подкрадывались к ней сзади и дергали за косу, изображая оборотней. Если девочка успевала развернуться и огреть озорника прутиком, тогда он считался выбывшим, падал и оставался лежать, как убитый, иногда, впрочем, поднимая голову и призывая к мести более удачливых товарищей. Догонять «оборотней» не разрешалось. Если девочку безнаказанно дергали три «оборотня» подряд, она выбывала из игры и ее место занимал последний ловкач.
Когда солнце загнездилось на верхушке самой высокой ели, пришел Лён и встал так, что на следующем заходе я уткнулась прутом ему в грудь.
— Что тебе надобно, старче? — иронично спросила я, пытаясь обойти его слева. Быстро расправленное крыло преградило мне дорогу.
— Может, прервешься на пару минут?
— Зачем?
— Да я вот надумал сад ограбить, не постоишь на стреме?
— Что? — с озадаченным смешком переспросила я.
— Яблочек, говорю, захотелось, — невозмутимо повторил Лён.
— Так ведь не сезон еще. Яблочки?то неспелые, — насмешливо протянула я.
— Неспелые, да сочные. Что?то меня на кисленькое потянуло.
— Ты же Повелитель, пойди да попроси у садовника.
— Нет, Вольха, ты не романтик. Ну, дадут мне яблочек. Вымытых. Почищенных. На тарелочке. После обеда. — В серых глазах Повелителя плясали смешинки, да и вздох вышел не шибко печальным.
Нет, я никогда его не пойму. Чтобы семидесятитрехлетний Повелитель грабил яблоневые сады, как проказливый мальчишка, да еще с серьезным видом подбивал на это грязное дело малолеток? Наверное, я должна была возмущенно отказаться, прикинувшись чопорной дамой, которую давно не привлекают сумасбродные юношеские выходки, но… мне ужасно захотелось кислых яблочек.
Чтобы представить себе карту догевских дорог, нужно запереть в комнате большой клубок шерсти и озорного котенка. Когда из комнаты перестанет доноситься победное мяуканье, можете открыть дверь и полюбоваться результатами. Кроме мостовых, ни одной прямой дороги нет — только стократно пересекающиеся узкие извилистые тропки. Очень, кстати, качественно протоптанные. Ни одна не оборвется, не зарастет травой — такое ощущение, что Старейшины ежегодно назначают ответственных топтунов, которые по часу в день обязаны бегать по тропкам взад и вперед, чтобы те не исчезали.
И, конечно, «эффект черновика», с головокружительной скоростью изменяющий окрестный пейзаж. Только что мы внимали мраку и сырости елового леса — и вот уже колышет узкими листьями ковыль на залитом солнцем лугу, еще шаг — и на нем словно по мановению ока выросли высокие деревья.
— Это и есть яблоньки? — удивилась я, проводя рукой по морщинистому стволу. Каюсь, с первого взгляда приняла их за дубы. В обхват толщиной, ветви начинаются в четырех локтях от земли, крона вертикально сплюснутая. Огурец на вилке, да и только. — Как бы это нам ее, а?
— Потряси, — предложил Лён.
— Разве что с разбегу. — Я представила, как сползаю по стволу с нимбом звездочек, вьющихся вокруг головы. — Чур, ты первый.
— Может, паданцами обойдемся?
Я пошарила в траве и нашла один паданец. Он был зелененький, изысканно бугристый, с парадным входом для червяка и размером с дупло в зубе мудрости. Я показала яблочко Лёну, и он сразу утратил интерес к паданцам.
— Ну что ж, придется лезть, — сказал он, с некоторой опаской примериваясь к нижнему суку.
— Подсадить?
— Нет, спасибо. — Он подпрыгнул, ухватился за сук, раскачался и ловко взбежал по стволу ногами. Извернувшись, оседлал ветку и шумно перевел дух. В чреве дерева угрожающе хрупнуло.
— Лезь выше! — скомандовала я, прикрывая глаза рукой. В лицо порошили крошки коры и высохшего лишайника.
Лён оглянулся. Он сидел спиной к стволу. Тщательней надо планировать операцию, тщательней.
— Только не говори, что у тебя боязнь высоты! — насмехалась я, не торопясь составить ему компанию.
— Нет, что ты. Просто я вспомнил о своем великом долге перед догевским народом… — С этими словами он встал и, балансируя крыльями, медленно развернулся, — …будет очень печально, если он в одночасье лишится своего единственного Повелителя.
— Лезь?лезь!
Он хмыкнул и начал карабкаться вверх, шурша листвой. Кора и червивые яблочки хлынули на меня градом.
— Куда ты дела тот первый паданец?
— Выбросила!
— Зря! Эти не то что есть — надкусить невозможно! — Судя по сдавленному возгласу, Лён попытался?таки надкусить вожделенный плод, но не преуспел.
Я коснулась ствола, вдумчиво огладила его ладонью. Яблоня отозвалась теплой пульсацией. Во рту у меня появился привкус сладковатой воды, поднимающейся по сосудам, и на мгновение я сама стала этой водой, вбирающими ее корнями, мохнатыми листьями, тянущимися к свету; я даже почувствовала, как оттягивает ветку прислонившийся к стволу вампир.
— Ух ты! — донеслось сверху.
— Выросли?
— Да, две шутки.
— Срывай и слазь!
Вскоре Лён уже сидел на нижней ветке, и я приняла у него из рук два теплых, полупрозрачных желтых яблока. Вампир примерился и спрыгнул.
— Боюсь, я перестаралась. Они созрели, — печально отметила я, разглядывая яблоко на свет.
— А что в этом плохого?
— Ты же хотел кисленьких.