— Что?что?
— Сейчас покажу. — Кузнец целеустремленно прошелся вдоль длинного стола с готовым оружием и выбрал из кучи железяк что?то длинное и тонкое. — Вот, взгляни. Женская модель, облегченная и с надежным предохранителем.
— Кузнец целеустремленно прошелся вдоль длинного стола с готовым оружием и выбрал из кучи железяк что?то длинное и тонкое. — Вот, взгляни. Женская модель, облегченная и с надежным предохранителем.
В руках у меня оказалась полированная палка локтя три с гаком. Вернее, посох с изогнутой рукояткой в виде длинной волчьей морды с хищно прижатыми ушами. В глазницах зверюги поблескивали кусочки полупрозрачного янтаря.
— Тяжеловатый для деревянного, — заметила я, взвешивая посох в руке. — Он что, со свинчаткой в набалдашнике?
Вампир только хмыкнул.
— А ну, дай?ка, — пробасил он, забирая посох. — Учись, малышка!
Взяв гворд в левую руку, кузнец правой рукой повернул волчью голову против солнца. Сместившись на четверть оборота, она раззявила пасть, полную костяных зубов, и одновременно с этим из противоположного конца трости выскочило трехгранное светлое лезвие двух пядей в длину. Сделав выпад, вампир отступил на шаг и имитировал защиту, держа гворд в вытянутых руках параллельно земле.
— Неплохо, а? — Кузнец крутанул рукоятку, и лезвие исчезло.
— Для того, кто владеет техникой боя, — скептически заметила я.
— Главное — элемент неожиданности, — заспорил кузнец. — Гворд — что?то вроде национального оружия, за пределами Догевы используется крайне редко. Поэтому нападающий, как правило, бывает ошарашен — он?то рассчитывал на безоружную жертву. А что может быть безобиднее посоха?
— Нож, спрятанный за голенищем. — Ты сможешь ножом остановить бешеную собаку? Рысь? Медведя?
— А зачем мне останавливать медведя? Главное, самой не останавливаться, — хмыкнула я, присматриваясь к посоху уже с большим уважением.
— Хорошо. А упыря? Допустим, идешь ты по темному лесу, глядь — упырь.
— Здравствуйте! — жизнерадостно отозвалась я.
— А это невоспитанный упырь. У него в брюхе урчит.
— Ну, не знаю, — растерялась я. Магией упыря можно только остановить. Но убивать, к сожалению, приходится вручную. — Нож, конечно, слабоват. Но гворд еще хлипче. Лезвие короткое, узкое, проворачивать бесполезно. Упырь даже не почувствует.
— Разве? — ухмыльнулся кузнец, приводя гворд в рабочее состояние. — А если вот так?
Под навесом стояла старая рассохшаяся колода. Лезвие вошло в ее гниловатый бочок, как в масло. После удара осталась неприметная дырочка, шириной пальца в три. Кузнец пнул колоду ногой, и она… рассыпалась двумя тонкостенными половинками и кучей щепок. Я подняла одну, рассмотрела. Трухлявая, конечно, но уж не податливей упыря.
— Впечатляет, — признала я. — Можно взглянуть поближе?
Лезвий было не одно, а целых три. Они прижимались друг к другу, как тычинки в бутоне. Малейшее сопротивление острию приводило в действие скрытую пружину, и тычинки расходились. Удар в грудь мог разорвать сердце на куски, в живот — превратить внутренности в кашу. За широким венчиком из лезвий легко входил «стебелек» — деревянная часть трости. Да, от него царапиной не отделаешься, дай бог обратно вытащить.
— Когда вытягиваешь, лезвия механически сжимаются, — прокомментировал кузнец, явно гордясь своей работой. — Ну, что ты теперь о нем думаешь?
— Гадость, — честно созналась я.
— Как хочешь, — обиженно поджал губы кузнец. — Но с мечом против гворда выходить не советую.
— А что, кто?то собирается нападать на меня с гвордом?
Но кузнец уже развернулся и ушел к горнилу. Кажется, мое пренебрежение к национальному оружию огорчило его кровожадную душу.
Отделавшись от меча, я вернулась на площадь и с удивлением обнаружила там ярмарку, причем в самом разгаре.
Обычно торжища устраивают по утрам. Может, для вампиров вечер — как утро? Но они и днем бодрствуют…
Торговали с телег, в основном снедью и готовым платьем. Приценившись там?сям, я осталась довольна — купцы запрашивали по?божески, на порядок ниже, чем в Стармине. Разжившись здоровенным персиком, потянувшим на полтора фунта, я неспешно прошлась вдоль рядов — их было всего два, но зато длинных, кольцевых, по периметру площади. Половина купцов оказались местными, крылатыми, но были тут и гномы с их неизменными мечами, шеломами и кольчугами, эльфы, торгующие воздушными тканями, легкими тугими луками, безделушками из полудрагоценных и поделочных камней, парочка дриад с лотком эликсиров да горластый леший, рекламирующий накладные усы и бороды. Сия растительность густо покрывала его собственную физиономию, начинаясь от бровей и уходя куда?то под кожух. К моему удивлению, покупатели если не толпились у прилавка, то по крайней мере не иссякали, серьезно примеряя гирлянды колючих волос. Я уже знала, что природа лишила вампиров ежеутреннего ритуала намыливания и сбривания, то есть ничего, пышнее бровей и ресниц, на их лицах не произрастало. Им бы радоваться, так нет же. Может, в студеную зимнюю пору у них подбородки мерзнут? Но закупать в начале лета волосяные изделия — чистое безумие… только не с точки зрения моли. Неужели последний писк моды — битая молью борода?