Вал тоже не преуспел в поисках жилья, но не падал духом.
— Нравится мне это село, — заявил тролль. — Ей?ей, осяду в нем, когда по трактам шляться надоест. Поднакоплю деньжат, отгрохаю дом, жену заведу, детишек… Цыпа, ты че, закрой рот, шучу я…
— Да что в нем хорошего? Даже корчмы нет, а отовсюду гонят.
— Гонят — это покудова похмелье не пройдет. Вот увидишь, какие они ввечеру добрые да ласковые станут. Опытная баба знает, когда к мужику подкатываться. Это сейчас ты для них пигалица вертлявая, а в темноте да под медовуху за милую душу за бабу сойдешь.
— Иди ты… Сам подкатывайся. В темноте да под медовуху и не такое сойдет.
Я растянулась на соломе рядом с Лёном и собиралась вздремнуть часок?другой, но тут явился якобы изгнанный бес и потребовал половину гонорара. Прежде чем я успела запустить руку в карман, Вал показал бесу кулак, нечисть судорожно сглотнула и сгинула.
Исчезновение беса послужило добрым знаком. Почти сразу же к нам подбежал чумазый мальчишка в отцовской рубахе до пят с подвернутыми рукавами, сообщивший о местонахождении старосты. Мало того — староста приглашал нас к себе на обед.
Проснулся Лён. Зевнув и потянувшись, он спросил, что нужно старосте. Мальчишка этого не знал, но робко добавил, что у старосты «шибко трещит голова», отчего тот «дюже злой и серчает за что ни попадя».
— Тем более надо пойти, — сказал Вал. — А не то пропустим момент, когда староста начнет унимать треск прямо из горла.
Я пожала плечами.
— Пошли, конечно. Надо расспросить его о валдаках — не произошло ли в их стане чего необычного за последние пару месяцев?
— Да он?то откуда знает?
— Ну, соседи все?таки.
Лён спрыгнул с телеги, легко перемахнув через ее обрешетку. К нему, похоже, вернулись прежние сила и ловкость, но противоестественная бледность лица так и не сменилась здоровым румянцем. Он был похож на вампира как никогда.
— Идемте, на месте разберемся, что и у кого спрашивать.
* * *
На крыльце указанной нам избы дремали, трогательно обнявшись, две черно?белые кошки. Увидев, как мы поднимаемся по ступенькам, кошки засуетились, хрипло замурлыкали и, проскользнув между нашими ногами, первыми шмыгнули в дом.
Пройдя сквозь холодные сени, заставленные кринками и увешанные распяленными кроличьими шкурками, я открыла вторую дверь. За ней оказалась кухня, одну половину которой занимала огромная кирпичная печь, а вторую — не менее внушительный стол.
В кухне никого не было. Одна, а затем и вторая кошка вскочили на стол и начали обнюхивать пустую посуду. Я на мгновение задержалась в дверях, и Лён попытался войти, оттеснив меня в сторону, но я перегородила вход согнутой в колене ногой.
— К твоему сведению, — нравоучительно сказала я, не убирая ноги, — раньше мужчины пропускали женщин вперед, а еще лучше — вносили в дом на руках. И уж точно не пихались.
— Я учту, — пообещал Лён, подхватывая меня на руки.
— Эй, пусти, я пошутила!
Но Лён еще не закончил. Не обращая внимания на яростное сопротивление, он вскинул меня на плечо, животом вниз.
— А еще раньше, — невозмутимо продолжал он, одной рукой придерживая мои брыкающиеся ноги, — женщин вносили в пещеру именно так.
Предварительно оглушив дубиной по голове. Вот откуда пошла эта традиция.
— Ну хватит, отпусти, я сдаюсь!
На шум из?за цветастой занавески, прикрывавшей, видимо, дверь в комнату, выглянула бабка. Стрельнув глазами, она расплылась в морщинистой улыбке.
— Молодожены, — констатировала она, опираясь на клюку. — Эх, мне бы ваши годы…
— Ну что, доигрался? Окрутили? — спросила я, смирившись и повиснув вниз головой.
Лён, вздрогнув, разжал руки и недоверчиво уставился на бабку, а я мешком свалилась на пол.
— Ну, нахал! — выдохнула я. — Хоть бы предупредил, что бросаешь!
Бабка, охая и придерживая рукой перевязанную серой шалью поясницу, подошла к печи и… исчезла. Растворилась, как соль в воде.
— Ребята, — отстраненно произнес Лён, — посмотрите — не торчит ли у меня из головы третья стрела?
— Странная бабка.
— Или печка, — предположил Вал, хлопая рукой по кирпичной кладке. — Нет, печка вроде нормальная.
— А я уж подумал — со мной что?то не в порядке, — с нервным смешком признался Лён. — Смотрю на нее — и ничего не чувствую. Словно разучился читать мысли…
— А призраки и есть мысли. Кто?то о них думает, вот они и являются. Увидишь еще раз эту старушку — перекрестись и прочти молитву.
Вампир только вздохнул.
Сделав шаг вперед, Вал рывком отдернул занавеси. Никакой двери за ними не было, а стояли ступа, кочерга, метла и два ухвата.
— Ни гхыра себе домишко, средь бела дня призраки шастают. Что ж тут ночью творится?
— Теперь мы знаем, зачем понадобились старосте, — развел руками Лён.
— А он существует?
Староста существовал. Как раз в этот момент он возник на пороге двери в комнату, кряжистый, одутловатый, заспанный, в отвислых штанах и длинной исподней рубахе.
— Ну здрасьте, гости дорогие, — зевнул он, протирая глаза. У старосты были длинные висячие усы, придававшие ему унылый вид, и удивительно живописная лысина, блестевшая, как спелое яблоко. Мы, надо признаться, уставились на него, как бараны на новые ворота. Вал, самый подозрительный и нахальный, протянул руку и пощупал подол старостиной рубахи.