Да, он ничуть не изменился. Циник, насмешник и телепат.
— Ты будешь смеяться, — продолжал Лён, встряхивая плащ и обдавая меня мелкими брызгами, — но я ошибся. Это я промок насквозь. А плащ, как ни странно, сухой и внутри, и снаружи. Э, нет, никаких заклинаний. Я тебя знаю. Сам высохну.
— Лён, как же я по тебе соскучилась! — Я метнула в камин алую искру, воспламеняя горку березовых дров. Лён придвинул к решетке камина массивный стул и оседлал его задом наперед, глядя на меня поверх высокой спинки. Как же я отвыкла от этого странного, всепроникающего взгляда, тонкой нитью соединяющего души… как давно я не смотрела в эти глаза, растворяясь в них без остатка, принадлежа им, повелевая ими…
Я потрясла головой. Лён неисправим!
— И не стыдно тебе применять вампирьи чары к друзьям?! Немедленно, сейчас же, сию секунду прекрати читать мои мысли! Надо же, и амулет тебе не помеха!
— Стыдно, — охотно согласился Лён, — но хочется же поскорей узнать, как у тебя дела! И не забывай, это МОЙ амулет.
Вампир потянулся, как кот, нежась в потоках каминного тепла.
— Да, пока не забыл — Келла передает тебе привет. Хотела всучить какую?то целебную траву, но я не взял. Уж больно на лебеду смахивала, мять нельзя, а в сумку не влезает — с корнями, зараза! Не мог же я ехать по городу с саженной лебедой наперевес…
Как всегда, первая же шутка разрушила стену отчуждения, вырастающую даже между самыми близкими друзьями за время разлуки. Мы с восторгом погрузились в общие воспоминания. По словам Лёна, за прошедшие четыре месяца в Догеве мало что изменилось. Картошка уродилась на славу. В стаде единорогов произошло пополнение — две очаровательные кобылки?близняшки и белоснежный жеребчик. На границе по?прежнему не проходит дня без курьезов — очередной охотник на вампиров нарвался на спящего медведя, и тот, раздраженный густым чесночным духом, исходившим от недотепы, часа два гонял его по осиннику и извел до такой степени, что охотник со слезами радости бросился на шею Стражу Границы, отпугнувшему медведя громким стуком меча по ножнам.
Но вскоре я опомнилась:
— Лён, что?то случилось?
— Ничего, — беззаботно пожал плечами вампир. — Почему ты спрашиваешь?
— Ты проделал такой долгий путь, только чтобы испытать новый плащ?
— Нет, я приехал на Праздник Урожая, — спокойно ответил вампир. — Я получил приглашение на стрельбища и решил его принять. В конце концов, даже Повелителю Догевы иногда не мешает отдохнуть от государственных дел и посмотреть мир.
— А кому?нибудь другому это не помешает? — подозрительно спросила я.
— Вольха, да что с тобой? — Глаза Лёна были безупречно честны, а легкая обида в голосе могла окрасить багрянцем стыда уши самого подозрительного собеседника. — Ты мне не рада?
— Покажи приглашение, — потребовала я.
Вампир пожал плечами и, расшнуровав сумку, подал мне лист гербовой бумаги с двумя золотыми оттисками.
Приглашение было самое что ни есть подлинное. Подписали его Учитель и король. Печать Школы не мог подделать самый искусный маг. Королевская печать тоже выглядела донельзя натурально. Короче, дело было нечисто.
Я посмотрела на Лёна. Он посмотрел на меня. Я сообразила, что ничего от него не добьюсь, пока не буду располагать вескими уликами. Он догадался, что я ему не верю, но ничего определенного возразить не могу. Итак, между нами возникло полное взаимопонимание, и мы оба ощутили прилив азарта от предвкушения знакомой и любимой игры «Поди его пойми, поди ее проведи».
— Ну ладно, — сказала я.
— Посмотрим, — эхом откликнулся он.
Сверху донесся дикий вой, что?то загремело и бухнуло так, что здание вздрогнуло. Почти сразу раздался леденящий душу хохот, а за ним — оглушительный дребезг люстры, упавшей к нашим ногам. Потом наступила тишина. Мы замерли, выжидая. Из дыры в потолке, оставшейся после люстры, с шелестом сыпались крошки цемента.
— Ах ты, шалунишка! — явственно промурлыкал ласковый девичий голосок, после чего целая и невредимая люстра взмыла к потолку и встала на место, оставив темные царапины на мраморном полу.
Лён прислушался, глядя в потолок.
— Когда одна любезная дама объясняла мне дорогу до Школы, то выразилась примерно так: «Дойдете до маслобойни и увидите две расходящиеся дороги. В конце левой находится Школа, в конце правой — корчма». Кажется, я не туда свернул.
— Куда бы ты ни свернул, результат один. Половина адептов весело проводит время в «Ретивом бычке», Школа превратилась в филиал этого достойного заведения, а я выступаю в роли престарелой и ни на что уже не годной маман. Но, Лён, что мне еще остается делать? — пожаловалась я. — Я должна следить за порядком… и не могу.
Но, Лён, что мне еще остается делать? — пожаловалась я. — Я должна следить за порядком… и не могу. Они меня не слушаются… и я их вполне понимаю, но через три часа вернутся наставники! Они меня убьют!
— А ничего не делай. Учитель знает, что здесь творится. И если бы действительно хотел сохранить порядок, оставил бы кого?нибудь поавторитетней. Не волнуйся. Это любимый прием руководителей — если что?то может навредить их репутации, они сваливают ответственность на того, чьей репутации оно навредить не сможет. И адепты повеселятся, и директор Школы вроде бы ни при чем.