— Привет, цыпа, ну и выргная же у тебя нариита! Гхыр ог имре, мораан! — радостно выпалил тролль, звучно шлепнув меня по заду. По тролльим меркам это считалось изысканным комплиментом, хотя точный перевод такого высказывания на человеческий язык мог смутить даже бывалого грузчика. Общепринятых ругательств троллям решительно не хватало, как и терпения складывать их в трехэтажные фразы, когда можно ограничиться веским и всеобъемлющим «гхыр».
— Привет, Вал! — я потерла шлепнутое, но изображать недотрогу не стала, в ответ звонко чмокнув тролля в щеку. — Давненько не виделись.
Тролль повертелся на стуле, выглядывая корчмаря.
— Эй, ты, вагурц гхырный! — корчмарь понял, что обращаются к нему, но подошел с опаской.
— Кружку грушовки и два маринованных перчика. Да пошевеливайся, лабарр!
— Деньги вперед! — заискивающе, но непреклонно предупредил тот.
— На, удавись, кровопийца, — по стойке покатилась, зазвенела мелкая серебряная монета. В обратную сторону скользнула деревянная тарелка с двумя острыми перчиками, фаршированными чесноком, хреном и морковью. Я бы к ним заказала не грушовку, а пожарную бочку с водой.
Валисий (для друзей просто Вал) — выше меня на голову, широкоплечий, чуть сутулый, чем?то напоминает платяной шкаф с распахнутыми дверцами.
Валисий (для друзей просто Вал) — выше меня на голову, широкоплечий, чуть сутулый, чем?то напоминает платяной шкаф с распахнутыми дверцами. Копна длинных, жестких, как проволока, темно?песочных волнистых волос переходит в короткую гривку на спине, да и общая волосатость заметно повышена — вон какую бороду на лапах отрастил. Глаза у тролля глубоко посаженные, неприятно светлые и по?змеиному невыразительные, брови угрюмо сдвинуты, нос длинный, горбатый, губы узкой бледной линией. Потрепанная кожаная куртка, черные рваные на коленях штаны, за поясом пара ножей да высится над плечом рукоять двуручного меча.
Прошлой зимой Вала, окровавленного и закоченевшего, подобрали на задворках Школы. Он, сжавшийся в комок и припорошенный снегом, отдавал концы под стеной амбара. Кто и за что его «приласкал», он так и не сознался. Ему не повезло вдвойне, потому что на факультете Травниц и Знахарей как раз начиналась зачетная сессия, «особенности физиологии троллей» в вопросах стояли, а практики не было почти никакой. Адепты накинулись на Вала, как воронье на падаль, и выжил он скорее вопреки их стараниям. Два дня лежал пластом, ни на что не реагируя, а на девятую ночь адепты совместными усилиями выкинули его из женского крыла.
Наши с Валом взаимоотношения походили на дружбу кошки с собакой — собака брехала, кошка шипела, ко взаимному удовольствию. Сначала я, как и все женщины — по именам он их принципиально не называл, не допуская кощунственной мысли о существовании женского интеллекта, удостаивалась от тролля лишь крепких эпитетов вроде «ваараки» и «хвыбы»; потом, чтобы хоть как?то выделить меня из общей массы и смягчить мой праведный гнев, Вал начал добавлять к ним уменьшительно?ласкательные окончания: — чечка, — ченька и т.д. Но и этот вариант меня не устраивал. Перебрав бессчетное множество слов, неуместных в общественных заведениях, мы остановились на нейтральном «цыпа».
— С бутылью пришла, а сок заказывает, — хмыкнул Вал, заметив оплетенное горлышко, выглянувшее из висящей у меня на плече сумки.
Ах да, бутыль. Проклятая бутыль крепчайшей травяной настойки, которую как?то надо пронести через Ворота. Дорогая, между прочим, последние деньги отдала, и то продавец уступил.
— «Ворожейка», — восхищенно облизнулся Вал. — Настоящая?
— А ты как думаешь? Смотри, печать на горлышке цела, — я вытащила бутыль и поставила на стойку ближе к троллю.
— С вами, колдунами, ни в чем нельзя быть уверенным, — протянул Вал, сглатывая набежавшую слюну, — вы и старую хвыбу девицей сделаете.
Я пожала плечами, равнодушно кивнула на бутыль:
— Ну проверь.
— Налила небось какой?нибудь гадости, — недоверчиво ворчит Вал, а бутыль уже зажата у него между коленями, и он, пыхтя, пытается расшатать и вытащить пробку. Под смуглой кожей ходят тугие комья мышц. Выбивать пробку столь драгоценного напитка лихим ударом по днищу ценителю вин не гоже. Наконец пробка поддается, из горлышка бутыли выходит легкий дымок, Вал втягивает его широкими ноздрями и зажмуривается от удовольствия.
— Попробуй, — царственным жестом предложила я, про себя подумав: «водой долью».
Тролль разочарованно вздохнул и вогнал пробку на место. Что для него один глоток? Только язык дразнить, а с деньгами у Вала сегодня не густо, иначе не стал бы заказывать низкопробную брагу, травиться которой после «Ворожейки» — кощунство.
Я отхлебнула глоток сока, посмаковала, и меня осенила идея. Дурацкая, конечно.
— Знаешь, выпей все, — разрешила я. От удивления Вал чуть не уронил бутыль:
— Серьезно?
— Пей, пей. За мое здоровье.
— Ты что, яда туда подсыпала? — подозрительно спросил Вал, разглядывая бутыль на свет.
— Не хочешь — не надо, — я повернулась лицом к залу и призывно помахала рукой. — Эй, ребята, кого «Ворожейкой» угостить?
Завсегдатаи наперегонки рванулись к стойке, но наткнулись на ощетинившегося Вала. Левая рука наемника цепко ухватила бутыль за горлышко, в правой мелькнул короткий метательный нож.