Вожак качнулся на подрагивающих лапах, и осторожно, издали повел в сыром воздухе чёрным блестящим носом.
— В самом деле… Отдай её нам — и мы будем служить тебе верно и преданно, как собственная рука.
Судя по боязливо пробежавшему по спине эльфки подрагиванию, таки наверняка мелькнула у неё мыслишка, что молодой рыцарь только для того и привёл её на болото, чтобы заручиться поддержкой этих грозных и почти неуязвимых четвероногих бойцов.
— Покажи им свою силу, ma'daeni, — тихо и чуть печально подсказал парень — и голова ухватившейся за неё эльфки словно взорвалась от боли. Потоком хлынули в неё воспоминания, пробудив к памяти кусочек прошлого.
И когда брызнувшие из зелёных глаз слёзы престали застить взор, Хэлль неожиданно для себя ловко кувыркнулась на месте. Миг — и из мельтешения выступила оскалившаяся хищно морда, а за нею обнаружилась и облитая лунным светом белоснежная пантера.
Даже если б эта кошка и не оказалась отчего-то раза в полтора больше обычного волка и даже оборотня, то всё равно исконная ненависть кошачьего рода к роду собачьему мгновенно взяла своё. Словно напрочь лишённая костей, пантера ловко перетекла вперёд и заскользила меж попятившихся оборотней, как течёт вода меж пальцев. Между прочим, эта милая с виду зверушка ударом лапы ломает хребет быку. И сир рыцарь поймал себя на мысли, что не хотел бы отведать вот таких вот тумаков и пощёчин, коими Хэлль воспитывала в волколаках должный к себе пиетит…
— Достаточно, милая, — прошептал он, и последнее слово разом отрезвило уже разошедшуюся совсем перворождённую.
Вновь кувыркнулась она через себя, словно разыгравшийся резвый котёнок, лишь мелькнул напоследок белый хвост. Миг — и разгорячённая эльфка уже заключила рыцаря в нежные объятия.
— Как ты меня назвал? А можно ещё раз? — зелёные и смеющиеся глаза её светились мягким колдовским светом.
И вовсе не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — сомнения и подозрения оборотней насчёт того, кто тут чья женщина, коварная обольстительница намерена ликвидировать в ближайшее же время.
Истерзанные, разорванные в клочья и сплющенные могучими ударами в лепёшки оборотни медленно приходили в себя — под повелительной дланью рыцаря покорно расступился колдовской туман, и луна мягко одарила жемчугом своего сияния всё Кривое болото. В этом свете сползались вместе клочья плоти, обзаводились объёмом, и вскоре стая вновь сгрудилась вокруг сира рыцаря и обнимаемой им нескромно эльфки — но уже совсем с иными намерениями.
Потому что из-под лап обмочившейся от страха и боли самки вывернулся смешной, лопоухий щенок. Это был уже не новобранец, насильно обращённый в ряды волколаков, не покорный воле судьбы раб. Нет, этот был уже настоящий, потомственный. На дрожащих и подгибающихся от страха лапках малыш упрямо шёл туда, куда его безошибочно тянул впитанный с молоком матери и кровью отца инстинкт.
Щенок потешно тявкнул, и храбро попытался вцепиться беззубой ещё пастью в забрызганный тиной сапожок эльфки.
— Хороший пёсик, — сир рыцарь улыбнулся, и взял малыша в ладони.
Маленький волколак смешно забарахтался, отчаянно суча в воздухе толстенькими лапками и пытаясь перевернуться со спинки на розовый животик. Снова зарычал пискляво, и серебристый смех Хэлль вторил этому маленькому зверю.
— Хороший, хороший. Когда вырастешь — я не только позволю тебе служить себе, но и даже возьму на охоту в Небесные Сады. Загоним парочку архангелов, а? — усмехнулся парень, ощущая как барахтающийся щенок пытался попеременно то укусить палец, то облизать его — не в силах ещё сообразить, что тут к чему.
Наконец, он сжалился над умоляющим взглядом поджавшей хвост самки, и опустил её малыша наземь. Победно и задорно гавкнув, будущий матёрый зверь завилял куцым хвостиком и вперевалку затрусил к той, которая пока что всех милее и роднее.
Что ж, если даже малыш признал Господина…
Коротко и повелительно взлаял вожак в сторону, и двое молодых самцов покорно разорвали клыками вязкую ткань реальности. Из прорехи пыхнули прозрачные языки огня, а затем на зыбкую болотную топинку шагнул из небытия призрачный, сотканный из адского пламени конь. Косясь горящим глазом, он всхрапнул в сторону отвесившей от удивления челюсть эльфки — но ударить копытом или цапнуть пастью в присутствии их милости всё же не посмел.
— Надо же, фельстаад — никогда не думала, что увижу такое… — зачарованно прошептала та, и отблески потустороннего сияния мерцали в её глазах.
— Ну что ж, в качестве откупа за дерзость — принимаю этот подарок, — вновь возделась над болотом ладонь с рыцарской перчаткой, и дворянин объявил эту землю своею — со всем из того проистекающим. — И селян не трогать — только если я кого из преступников вам отдам лично…
— Делайте своё дело, — обратился он на краю болота к от ужаса упавшим на колени знахарке и коновалу, а сам погладил морду коня и шепнул ему. — Хочешь однажды промчаться меж звёзд? Тогда потерпи, малыш — как-нибудь мы с тобой проскачем по Мосту Богов, и бессмертные не разгневаются, а лишь улыбнутся нам вослед.
Конь покорно позволил уложить себя на залитую лунным светом влажную землю, а эльфка даже храбро попыталась по мере сил защитить того от боли. Первым делом коновал клещами выдрал адскому зверю два дурных зуба — и тот коротко заржал, впервые за долгие века ощутив, как полностью сошлись в нормальном прикусе его лошадиные челюсти.