— Эсми, успокой его. — жадно хватая воздух от неимоверных усилий, выговорил Лефок, которого бережно, но непоколебимо поддерживал крепкий телом и духом Зурн Ан.
Жрица подошла. Сначала мягко, нежно, потом смелее потянулась к рвущейся на волю измученной душе. Пресветлый Риллон! Да у него воля, как арбалетная пружина — вроде и гнётся, да не ломается. Истинно рыцарь!
— Малыш, пожалуйста… успокойся, Арри… ну, что ты, мальчик мой…
Постепенно Арриол успокоился, но по-прежнему стоял, гордо и независимо сверкая глазами исподлобья. Пресвятые небеса! Барон Мелит изумлённо узнавал в нём неукротимый дух яростного и несгибаемого д'Эсте, одного из своих самых лучших, но увы, самых бедных рыцарей. Он увидел в нём того самого Родерика, который никому не уступал право идти в бой первым, и отступал только по приказу.
— Ты не раб, никогда им не был, и никогда не будешь боле! — громко и твёрдо сказал он своим зычным, привыкшим повелевать, голосом; и слова его гулко разошлись по самым дальним закоулкам храма.
— Я не верю, — негромко, но твёрдо ответил парнишка.
— Отныне ты свободен, — чеканные слова дворянина и полководца разнеслись по храму волнами бушующего моря.
— То-то вы так ловили меня, аж с пеной на губах от усердия. Да с волкодавами, да с магиком.
Зурн Ан опустил глаза, и в его взоре Эсмеральда заметила такую муку, что ей поневоле стало не по себе. Она шагнула ближе к парню, миг-другой всматривалась в его закаменевшее от презрения лицо.
— Ты не прав, малыш. Кто-то же должен был о тебе заботиться? Воспитывать, кормить.
Серые глаза полыхнули такой ненавистью, что эльфийская половинка женщины скорчилась в первобытном страхе, забившись за более стойкую к невзгодам человеческую кровь.
— Уж не ты ли давала мне хлеб, жрица? — заметался хриплый голос под сводами храма. Арриол перевёл свой горький взгляд на Лефока. — Или, может быть, НЕуважаемый господин настоятель кому-то приказывал одевать и кормить меня?
Тот от удивления только развёл руками, отчего над алтарём почему-то ярче вспыхнул шар всеблагого Риллона. Да окончательно спала сдерживающая паренька узда. — А чем же ты питался?
Арриол на миг потупился.
— Тем, что от господского стола оставалось. Объедками, в-общем, — он опустил голову. — Если успевал стащить раньше, чем Адель свинарям отдавала. Иногда удавалось голубя добыть, крысу или собаку там…
Глаза барона, казалось, метали молнии.
— А что касаемо воспитания… — парнишка задрал куртку и показал свою худую, покрытую синяками и ссадинами спину. — Да чтоб вас всех Падший до скончания веков так воспитывал!
Зурн Ан еле слышно зарычал, сжимая пудовые кулачищи и из последних сил сдерживаясь.
Эсмеральда повернулась к понурившемуся Лефоку и так красноречиво посмотрела ему в глаза, что тот пошёл пятнами.
Она вновь подошла к парню. Негромко, но твёрдо чеканя слова, она произнесла.
— Клянусь всем святым, что у меня есть! Душой своей клянусь, ты — свободный человек, и теперь всё переменится! Только позволь мне поговорить с тобой.
И — прошу, от моего имени, прими гостеприимство храма Риллона. Хотя бы до утра.
Арриол стоял неподвижно, лишь сквозняк от дверей слегка шевелил его лохмотья, да чуть подымалась и опадала его грудь. Он смотрел в печальные и прекрасные глаза женщины, долго и мучительно метаясь меж неверием и надеждой. Наконец, его рука дрогнула, а затем медленно спрятала оружие в обтянутые холстиной ножны.
В комнате было тепло и уютно. — Бедный ты мой малыш. — Эсмеральда, сидя рядом, ласково погладила Арриола по голове.
Глаза его медленно заволокло сладкой поволокой, и, весь в неясной истоме, он всем своим худощавым телом потянулся за лаской матери.
За заботой и сочуствием женщины, которой никогда не знал.
За нежностью и теплом той, которую ему не суждено увидеть.
Жрица смотрела на него сквозь какой-то застящий глаза туман, а сердце её, судорожно сжавшись, медленно истекало кровью. Пресветлый Риллон, что же это за муки!…
Вдруг парнишка вздрогнул и, опомнившись, отпрыгнул в угол, прикрывая себе спину; рука его шарила по рукояти ножа. Взгляд его вновь заполыхал неукрощённой злобой, а с ощерившихся, потресканных на морозе губ сорвался задыхающийся шёпот.
— Силой не вышло цепи надеть, так теперь хотите лаской повязать? Все вы, чистенькие, такие — на языке мёд, в сердце яд, а за пазухой камень. Ненавижу!
Но оружия всё-таки не вытащил.
Эсмеральда осторожно взяла в руки довольно толстую книгу в тёмном потрёпанном переплёте, полистала её, рассматривая картинки и затейливо вычерченные карты. Изрядно удивилась, не ощутив невидимой, магической храмовой печати. Выходит, не краденая из библиотеки? Она вновь открыла титульный лист и прочла вслух:
— Описания земель и народов. Путевые заметки купца Золотой гильдии Марка дель Поло.
Она повернула лицо к Арриолу, который сидел на корточках в полутёмном углу и лишь посвёркивал оттуда глазами.
— Очень хорошая книга. Где ты её взял? Ведь не украл, мальчик мой? Скажи мне, пожалуйста.
Она затаила дыхание, непонятно почему волнуясь в ожидании ответа. Парнишка вскинулся, и снова оскалился волчьей, пренебрежительной к чужой жизни усмешкой.