— Так ты сирота при храме? — спросила она, покачав головой. — Небось, ни разу досыта и не ел.
— Досыта — это как? — наивно спросил Арриол. В тепле и после обильной еды его сразу разморило. Комната качалась перед слипающимися глазами, то и дело норовила уплыть куда-то вбок и вверх, оставляя после себя темноту и бездумное забытьё.
— Когда уже в брюхо не лезет, — хихикнула с печи белобрысая девчушка.
— Не знаю, не приводилось, — он уже почти не слышал своего голоса.
Вернее, слышал, но откуда-то словно со стороны и сквозь воду. Крышка стола качнулась, и стала приближаться.
Капран проворчал сквозь зубы что-то не очень лестное о монахах и, заметив состояние парня, подхватился. — Одарка, постели гостю на ларе с одёжкой. Вишь — умаялся. Кабы не он,…
Что там «кабы», Арриол уже не слышал. Даже не почувствовав, как его уложили, он унёсся куда-то очень далеко, в те удивительные и волшебные края, где могучий, сияющий светом рыцарь уже разогнал орков, растоптал дракона белым богатырским конём, а теперь, рискуя жизнью, спасал златовласую девушку. Она была почему-то в длинной белой рубахе до пят, и гнался за ней толстый, зелёный, весь в противной вонючей слизи, тролль. Арриол никак не мог дотянуться до него мечом, хотя летел изо всех сил над весенней травой, кустами барбариса и пушистыми южными соснами. Всё выше, выше, и выше…
Перед настоятелем храма Риллона стоял румяный и пухлый брат Гунтер, который заведовал хозяйственной частью, и, пожимая плечами, объяснял — почему не топлены печи под главным зданием, от которых грелась половина храмовых пристроек.
Всё выше, выше, и выше…
Перед настоятелем храма Риллона стоял румяный и пухлый брат Гунтер, который заведовал хозяйственной частью, и, пожимая плечами, объяснял — почему не топлены печи под главным зданием, от которых грелась половина храмовых пристроек. Почему не мыты лестницы, а также комнаты монахов и учеников. Кто порезал слугу и кто, скорее всего, выкрал золотую статуэтку из дарохранительницы.
— Тебя послушать, так на этом Арри-найдёныше вся работа и держалась! И Ласло нечего выгораживать — оба знаем, каков из него работничек, — отмахнулся седой и властный Лефок, сидя в своём кресле за столом. Раздражение настоятеля можно было понять — завтра праздник, а тут такая катавасия завертелась.
В келью вошёл плечистый Зурн Ан, отчего в комнате стало как-то тесновато. Следом неслышно возникла Эсмеральда, храмовая жрица. Наполовину эльфийских кровей, строгая и красивая, она радовала взор одним своим присутствием. Фехтовальщик был задумчив, а женщина наоборот — стремительна и порывиста.
Лефок поднял лицо к вошедшим.
— Что там, Зурн?
Тот пожал своими внушительными плечами под ало-золотым плащом.
— Дороги вглубь Империи проверили — ничего. Не было его там, — Зурн Ан был смущён. — Тракт на Имменор тоже. Может, он ещё в городе, господин настоятель?
— Нет, не может быть, — покачал головой брат Гунтер. — Баронские ищейки перетрясли все дома и забегаловки. Да и мага своего привлекли. От таких не спрячешься.
Настоятель вздохнул, по привычке поднёс зябнущие ладони к изразцовой стене. Холодная. Помянув Падшего сквозь зубы, он повернулся к женщине.
— Эсми, я вызвал тебя вот зачем. Там найдёныш порезал Ласло, глянь — сильно ли.
— Хорошо, уважаемый господин настоятель, — живо кивнула Эсмеральда. Ей больше подошёл бы серый или зелёный плащ, но и в красно-золотом она была воистину прекрасна. А умением сливаться духом и разумом с Риллоном она приводила в отчаяние даже самых истовых послушников, да и самого Лефока тоже.
— Впрочем, пошли все вместе. Заодно и узнаем подробности, — настоятель тяжело встал и, не обращая внимания на робкие попытки Гунтера увещевать его не лезть самому в эти грязные дела, пошёл впереди всех.
Ласло нашли в каморке под лестницей, дрыхнущего в измятой постели. Сморщившись от перегара и запахов немытого тела, пропитавших комнатушку, Эсмеральда подняла глаза кверху, потянулась всем своим естеством. Вокруг неё медленно разлилось оранжево-жёлтое сияние, и она уже была там . Медленно провела ладонью над спящим слугой, еле заметно усмехнулась, и в клетушке раздался её негромкий, сладостно-звенящий голос.
— Ни единой царапинки. Недавний синяк на скуле, да алкогольное отравление изрядным количеством прокисшего Aetanne.
Затем она потянулась дальше, ещё дальше — туда, в недосягаемую для смертных высь, откуда взор Риллона видел всё, чего коснулись хотя бы слабые или рассеянные лучи светила. Это было Чудо, которое очень и очень немногие из жрецов могли сотворить по своей воле, а тем более после заката. Понятливый Зурн Ан вложил в её руку резную фигурку медведя, которую найдёныш когда-то вырезал из обрезка палисандрового дерева и подарил ему. Этой вещицы касались его пальцы, и по ней можно было найти Арриола, если он не ушёл ещё в Чертоги Смерти.
— Вижу, — прошептала жрица бескровными губами. — Вот. Он колет дрова… таскает воду… Вот его бьёт похмельный Ласло, а парнишка отвечает ему ударом в челюсть…
Все тихо слушали, не рискуя нарушить её глубокий транс.
— Нож не коснулся тела Ласло, — медленно продолжила Эсмеральда, просматривая Нить Судьбы.
— Нож не коснулся тела Ласло, — медленно продолжила Эсмеральда, просматривая Нить Судьбы. — Вот парень заходит в лавку…