Следующие две партии он продул — старательно и безнадёжно.
— Ну что ж, умный всё-таки, — сир рыцарь милостиво покивал. — В общем так, мельницу ты мне проиграл — и не спорь лучше, голуба…
Впрочем, не всё оно оказалось так плохо. Выяснилось, что завтра придёт гном из мастеров, из настоящих. Мельницу починить, подлатать, и отныне чертям надлежало днём исправно молоть всё, что селяне ни привезут.
Выяснилось, что завтра придёт гном из мастеров, из настоящих. Мельницу починить, подлатать, и отныне чертям надлежало днём исправно молоть всё, что селяне ни привезут.
— О расценках и порядках договаривайся с ним, — палец рыцаря наставительно указал назад через плечо, и вспотевший от страха сельский староста резво да старательно встал на указуемое место. — Но половина прибыли моя, коль я разрешаю вам жить на моей земле и защищаю своей властью от всяких-разных.
Пруд тоже надлежало маленько почистить — если водяницы хоть раз пожалуются, то благословит сир рыцарь сие место. Да с прилежанием, по древнему обряду — через семью семь гробов в перемать твою приснопамятного невинноубиенного и его пренечестивой бога-матери.
Черти вовсе не легонько посерели и без того грязными харями — то оказалось видно даже впотьмах.
Зато ночью дозволялось куролесить в своё удовольствие — но без смертоубийства. И даже настолько щедр оказался новый господин, что разрешил чертям иногда наведываться в «Повешенного монаха» да пить эль и играть в трик с местными.
— За бумагой завтра зайдёшь ко мне — будет тебе официальная грамота от сеньора на аренду Чёртовой Мельницы, с печатями да подписями, — судя по всему, сир рыцарь и в самом деле вознамерился вести дела на широкую ногу…
— Круто загибает ваша милость, неслыханное то дело — с чертей оброк собирать, — знахарка ухмыльнулась и ещё раз оглянулась через плечо назад — туда, где под просиявшей над этим местом луной тихо дымила трубой старая мельница, а из каждого окошка или щели вослед им испуганно таращились поганые как на подбор рожи.
Однако, сам молодой рыцарь лишь криво дёрнул щекой да распорядился старосте возвращаться в деревню — по части того дел на сегодня больше нет. Предчувствие вело его, указуя путь и сметая прочь всякие сомнения. Правильно или неправильно он поступал, тут неверна сама постановка вопроса. На самом-то деле, как поступит, так и будет правильно.
А об остальном пусть у Тёмной Госпожи голова болит…
Долго он стоял на краю Кривого болота, всматриваясь и даже принюхиваясь к вечно клубящемуся над этим местом туману. Топь как топь, чего тут кривого? Однако, опасались сюда ходить даже самые забубённые головушки из числа местных — в самом сердце бездонной трясины жили волколаки. Если, конечно, это гнусное подобие можно назвать жизнью… Но и месяца не проходило, чтобы эти оборотни не утащили кого.
— Подождите здесь, — распорядился рыцарь знахарке и коновалу.
А сам легонько подтолкнул вперёд смущённо переминающуюся с ноги на ногу эльфку.
— Иди, Хэлль — только ты можешь найти здесь путь. А я за тобой, — но он двинулся вперёд не ранее, чем та обратилась в неясную, едва заметную тень впереди.
Сначала по сторонам замелькали зеленовато-жёлтые огоньки. Казалось бы, на любом болоте таких хоть отбавляй. Однако эти отчего-то сновали парами, а по коже так и скользило морозное ощущение нехотя соскальзывающих взглядов. И только в сердце трясины, над бездной которой лёгкая поступь эльфки создавала вполне приличную тропинку (ну не могло даже это дрянное болото повредить перворождённой), только здесь из клубов то ли тумана, то ли первозданного мрака соткались оскаленные морды.
Странно оказывалось видеть этих людей или волков, то ли теперь и вовсе не пойми какую дрянь с клочьями свалявшейся шерсти. Но вожак с чавканьем прыгнул наперерез Хэлль, и в его хриплом завывании едва удавалось вычленить звуки и слова Общего Языка.
— Зачем ты здесь, порождение презренного Света? — он всё ещё сдерживался, звериным чутьём ощущая, что не просто так свершилось неслыханное.
Ну не могла безоружная самка эльфов прийти себе на погибель — что-то тут крылось ещё.
Сзади путь обратно ей отрезали ещё двое крепких самцов рангом пониже, и от ненависти с их клыков капал в болото светящийся зеленовато-гнилушечным мерцанием яд. Поскольку прижавшая в отчаянии руки к груди Хэлль молчала, вожак осмелел. Хрипло и коротко он взвыл, и из тумана выступили десятки ощетинившихся загривков — а под ними жёлтым звериным светом мерцали давящие, выпивающие сознание глаза…
— Так, это кто тут осмелился обидеть мою женщину? Нехорошо, отвечать придётся, — ближние к рыцарю волколаки от неожиданности подпрыгнули. И разбрасывая с чавканьем болотную жижу, нырнули от греха подальше в туман.
— Ах вот оно что… — вожак резво осадил назад. Хвост его заметно поджался, а уже выпирающие из-под губ клыки старательно спрятались.
И только самка вожака с воем прыгнула сюда, в диковинным образом создавшийся в тумане пузырь чистого воздуха. Она ткнулась мордой эльфке меж ног, шумно принюхалась и в её хриплом взлаивании неожиданно обнаружился смех.
— Она не твоя женщина, homo, — да уж, эту матёрую сучку так просто не перехитришь.