Арриол некоторое время молчал. Прислушался к горящим на отсутствующей руке пальцам, и поморщился.
— Хорошо, хорошо… я тоже не люблю быть должен. Хоть наверняка я и пожалею — все легенды и сказания предостерегают слушать драконов — но всё же. Найдётся ли у тебя нечто, что сможет исцелить любое увечье? Любое, — с лёгким нажимом повторил он, чувствуя себя смущённо под испытующим взглядом огромных глаз.
Вселенная успела немного оправиться от шока и даже кокетливо отряхнуть с себя поднятую дерзким выскочкой пыль. Полетели по своим орбитам бродячие звёзды, ожил ветер и погнал по привольной степи табуны диких лошадей. Зажурчал ручей, берущий своё начало в каменистом распадке и заканчивающий бег впадающей в океан величавой рекой. Зашелестели листья малины, когда две шаловливые ручонки ухватили несколько налитых сладким соком ягод.
И даже муравей поправил на спине найденную на тропинке крошку хлеба да потащил эту гору еды в свои подземные закрома, когда Дракон наконец отозвался.
— Что ж, это возможно, — он поковырялся в горе богатств под собою, и в пыльном свете нескольких заскучавших звёзд появилась крохотная статуэтка.
А могучий Дракон скептически смерил добычу взглядом, и легонько пыхнул на ту раскалённым дымком из ноздри.
А могучий Дракон скептически смерил добычу взглядом, и легонько пыхнул на ту раскалённым дымком из ноздри. Статуэтка немедля просияла светом первородного огня — и теперь, ярко светящаяся, предстала маленьким дракончиком на подставке чёрного камня.
— Когда надо будет, сожми её и подумай, что надо исцелить, — мудрый одиночка даже не намекнул на отсутствующую руку молодого рыцаря, хотя из кое-как закрытой волшбой раны упали несколько капель, окрасив неосторожно подсматривавшую любопытную комету в зловещий багровый цвет.
— Что ж, спасибо тебе, хозяин, — хотя подарок обжёг руку даже сквозь кожу рыцарской перчатки, Арриол не позволил дрогнуть ни голосу, и даже ни единому на лице мускулу. — А теперь, прощай же — очень надеюсь никогда не свидеться.
Фельстаад рванул с места словно застоявшийся. По правде говоря, он всегда носился как чумной, сколько себя помнил. Но в этот раз подковы лунного серебра высекали из пустоты под копытами целые гроздья искр ещё не рождённых звёзд.
— Ишь, самонадеянное наскомое — никогда не свидеться, — проворчал одинокий Дракон, неодобрительно покосившись вослед.
Он озабоченно проверил под крылом ярко сияющую искорку новой жизнии, и странно было видеть умилительную улыбку на никак не предназначенной для того морде. Затем он улёгся, скрутившись почти по-кошачьи в клубок и обернувшись вокруг того ещё маленького нового, что посетило его сегодня.
И всё же, он не уснул. Лишь взлетел под дремлющие звёзды странный, задумчивый шёпот.
— Семь тысяч лет… семь проклятых тысяч лет и зим. Но всё же, прощён… наконец-то прощён… спасибо, боги!
Вечер ещё не успел толком наступить, как пришла гроза. Сначала глухо зашумели сосны над обрывом, словно последний раз предупреждая скептиков, ещё не внемлющих зрелищу внезапно нахмурившегося неба. С истошным карканьем сорвалась со своего места старая ворона, и роняя перья с суматошно хлопающих крыльев нырнула куда-то в чащобу.
Закрылись цветы, с недовольным цоканьем попрятались взбалмошные белки, и даже сердито фыркающий ёж убрался с открытого места от греха подальше.
Здесь же, в надёжной как скала цитадели знаний, всё оставалось по-прежнему. Лишь завертелись с треском флюгера, да оставивший своё занятие мэтр Карвейл озадаченно выглянул в окно — вроде бы, дождя на сегодня он у погодников не заказывал. Но с другой стороны, оно и к лучшему. После дневной жары всё какое-то приятное облегчение… и когда по кровле над головой ударили первые, самые большие капли, он заставил просиять ярче обычного служащий источником света магический шар да и вернулся к своей рукописи…
В башне преподавателей хлопнула створка забытого беззаботно окна. Приотворилась, и снова хлопнула, на этот раз уже сердито дребезжа стёклами.
Лежащая на нерасстеленной кровати женщина повернула в ту сторону голову. Некоторое время всматривалась в окно незрячим взглядом, пока её взор не прояснился — даже быстрой как ничто мысли нужно время, чтобы вернуться из тех далей, куда она неосторожно забралась. И всё же, резко потемневшее снаружи небо и хлопающая створка вынудили хозяйку комнаты прерваться в своей неизбывной меланхолии.
В тот миг, когда женская рука уже притянула к себе изделие из дерева и стекла да ухватилась пальцами за кованый, гномьей работы бронзовый крючок, снаружи ударил гром. Резкий порыв ветра вырвал створку из ладони — а ослепительная, никак отчего-то не прекращающаяся вспышка света швырнула преподавательницу в угол.
И в этом неистовом сиянии почтенная волшебница отчего-то почувствовала, как на голове не в переносном, а самом что ни на есть буквальном смысле встали дыбом волосы.
Словно как в тот раз, когда Фирелла пыталась превзойти себя и сотворить самую сильную молнию — на пол-лиги в округе взлетела пыль, трещали искрами волосы, а хрустальные шары магиков верещали нечеловеческими голосами.
Однако, на этот раз упомянутый феномен проистекал вовсе не из природы сгустившейся флюидами атмосферы или потуг пошедшей на принцип Мастера Молний. Напротив — в резком и ослепительном сиянии, бьющем наотмашь из окна, прорезалась резкая, изломанная чёрная тень. Миг — и порождением ночных кошмаров в высокое окно ступил истекающий адским огнём конь, на которой сидел мрачный чёрный рыцарь…