Немного, правда, смутило замечание попытавшегося поднять бревно Урука, что при таком весе плавать оно никак не может — однако ж, как-то его всё-таки доставили? Вот оно, брёвнышко-то, не мерещится…
— И ведь потвёрже дуба будет, — вздохнул орк, на пробу грызанув краешек и потом страдальчески ощупав клыки. — Мне бы дубину из такого дерева, я бы тогда ух!
Последняя мысль, надо признать, весьма пришлась по душе сиру рыцарю. И весьма кстати возвращающийся с мельницы на обед гном тут же получил ещё одну работу.
— Сделаешь из части бревна этому непутёвому орку боевую палицу, Лоин — самую лучшую, как хоть бы и для самого вождя всех орков.
Сразу разгорелся спор, в коем сошлись три непревзойдённых авторитета по части проламывать головы — причём Тролль в запале едва не набил морду Уруку, а человек за то едва не начистил физиономии им обоим. Да ещё и гном подкидывал под руку то едкие, то ценные замечания. Вымеряли и рост орка, и длину руки, и даже заставили того сделать пару взмахов старой дубиной. Сир рыцарь удивил всех — он поднапряг память да вспомнил кстати жуткомогучее заклинание эм-ве-квадрат на два , от которого округлились глаза и запунцовели ушки даже у умеющей ругаться на всех языках Хэлль.
И когда солнышко уже совсем собралось с высшей точки катиться к вечеру, окончательное мнение наконец оказалось сформулировано. Гном прилежно запомнил нарисованный прямо в уличной пыли чертёж с размерами и утопал туда, куда его просто-таки тянул упрямо ворчащий живот.
А сир рыцарь промочил горло колодезной водой и направился к мельнице.
Хорошой мастер тем и отличается от просто мастера, что не только сам работать умеет, но и других организует и научит как надо.
Хорошой мастер тем и отличается от просто мастера, что не только сам работать умеет, но и других организует и научит как надо. В самом деле — мельница уже работала, и крестьяне из деревни суетливо везли сюда мешки с зерном, сушёными мухоморами, святыми мощами и прочим, что годится и нуждается в помоле. А двое рогатых заканчивали чинить крышу, прилаживая туда оструганные гномом доски вместо гнилых.
Мало того, на берегу пруда поставили самого мерзкого из чертей. С такою гнусной и поганою харей, что пройти мимо такого и не плюнуть ему в пятачок было бы просто грешно. И деревенская ребятня, чудным образом объединившись с молодыми бесенятами, у которых едва прорезались ещё рожки, с неизъяснимым удовольствием барахталась в воде и швырялась в урода ряской да тиной.
Стоит ли упоминать, что количество окаянной зелени в пруду стремительно убывало? Мало того, предприимчивый сельский староста уже организовал пару телег, и несколько крестьян вилами забрасывали туда мокрую добычу да развозили на поля в виде дармового удобрения в не очень-то плодородную почву.
— Как мы с сёстрами можем отблагодарить тебя? — водяница вынырнула из слегка взбаламученной воды неслышно. И лишь когда она распрямилась и откинула за спину зелёные, похожие на траву волосы, её по-настоящему заметили и даже оценили по достоинству.
Эльфка за спиной парня неслышно хихикнула. Сам собою напрашивающийся женский способ благодарить тут никак не подходил. Хоть выше изящной талии водяница оказывалась вполне ничего, и даже очень ничего — да вот ниже, крутые и манящие мужской взгляд очертания бёдер переходили в мощный, покрытый чешуёй и вполне рыбий хвост. Ну никак…
— Рыбу развести, много и всякой? — на это предложение водяница усмехнулась и журчащим голосом ответствовала, что рыба и раки к столу повелителя само собой. Да крестьян подкормить вполне хватит, ещё и в корчму поставлять понемногу можно.
— Ладно, потом сообразим, — сир рыцарь старательно и с некоторым усилием отвёл глаза — всё же, молва не соврала насчёт водяных прелестниц. Очень даже недурственно…
— Они мокрые и холоднючие, — втихомолку наябедничала Хэлль, когда ноги уже несли этих двоих через лес к озеру с холмом на берегу. — Одна только видимость и есть. Зато…
Неизвестно, куда бы завели романтические речи коварной эльфки, уже мягко завладевшей ладонью молодого рыцаря и почти прислонившей ту к своей груди. Пусть и не такой пышной как у русалки, но… Очень, очень некстати их нагнал запыхавшийся даже на ослике Лёлек и сообщил, что гном ворчит как закипающий котелок — дескать, обычный струмент чёрное дерево почти не берёт, и надо бы на время дать ему тот ножик гномьей зачарованной стали.
Сир рыцарь вздохнул (Хэлль тоже, хоть и по другой причине) и отцепил с пояса ножны.
— Потеряешь или ещё что — повешу на пару к толстому монаху.
Испуганный гоблин позеленел бы от испуга, если бы его и без того от рождения зелёная физиономия была к тому пригодна. В других мирах его пламенная клятва назвалась бы побожился — но здесь она прозвучала так, что позеленела как раз эльфка. В общем, так-перетак и растудыть меня в кандибобер!
Лёлек наконец ускакал, подгоняя пятками и бодрыми проклятиями воинственно трубящего осла. Но и лес, к тихому негодованию Хэлль, кончился — парочка вышла на берег озера. Вода легонько рябила на ветерке, отчего казалось, что по ней пробегает огненная дрожь. Однако на просевшем холме уже призывно шумел шелестел листвой и как-то загадочно улыбался навстречу самый прекрасный из всех замков — древесная обитель.